Несносный тип - [30]

— Тебе это не повредит? — спросил я у нее, не зная, чего ожидать.

— Нет, — почти пропела Элли, — Здесь, дядя Магнус, есть немножко свободной магии. Когда солнце её нагревает, она приобретает особый вкус!

— То есть, там, где свободной магии еще больше, тебе будет еще лучше?

— Да!

Интересные новости. Призракам мало того, что не предоставили ничего наподобие Купели или ну хоть какого-то её заменителя, мало того, что с неохотой берут на работу, так еще и держат на «голодном пайке» под высасывающим магию Пятном города. И все почему? Да просто потому, что контролировать призраков нечем. Чем больше я всматриваюсь в лицо Хайкорта, тем больше там виднеется хищная и кривая рожа орка-гидроцефала.

— Пап, а ты не думал… убежать из этого города? — внезапно огорошила меня Эльма, обнаружившаяся нос к носу с задумавшимся мной. Говорила девочка негромко, но серьезно, — Ты, мы и Карус. Как тебе мысль?

— Я думаю об этом постоянно, — не стал скрывать я, — Но это очень и очень сложно, милая.

— Невозможно, да? — еще один грустный и серьезный вопрос.

— Нет ничего невозможного.

Жалкие и оптимистичные слова. Но если влить в них достаточно воли и сил, то они вполне могут повлиять на неуступчивую реальность.

Эта поездка, как и возвращение домой пройдут самым мирным образом. Мы с девочками попьем на кухне чаю, поболтаем, немного пошутим, а потом разойдемся спать. Потом… потом будет десять дней, похожих друг на друга, как две половинки одной задницы. Днём я буду патрулировать улицы, а вечерами либо забегать домой, либо предаваться разврату в бывшем доме Мадре с все увеличивающимся списком зеленокожих подружек.

Еще я за эти десять дней убью ровно десять желтоглазых. Восемь из них осуществят одиночные нападения, а двое будут действовать сообща. Каждый раз меня будет выручать зрение, определяющее агрессию на внушительном от меня расстоянии. Один из секретов, спасающих мою шкуру раз за разом. Меткость Триады Плута, взгляд, проникающий сквозь препятствия, да револьверы, заряженные «пулями восстания». Между делом я буду забегать в «Теплый приют» и «Апатию», чтобы пропустить стаканчик, внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг. В один из этих дней я получу пощечину от Нимеи Хиггс, которая следом отхватит ремнем по заднице прямо в питейном зале, от чего убежит, рыдая, из заведения. Следом, через пару часов, ко мне домой припрется поддатая Пенелопа Кайзенхерц в надежде тоже дать мне по лицу, но тоже будет выпорота, правда, куда более зверским образом.

Десять дней напряженного ожидания беседы с Ахиолом. Десять дней нервов, постоянных оглядок за спину, дуэлей взглядами с постоянно лезущей мне на глаза Суматохой, что теперь нередко бродит по городу в компании Лейлуша Коррадорры ат-Мансипаха.

А потом начнется странное.

Глава 8. Перемены

Утро у меня сразу не задалось. Определить, что в жизни возникли новые сложности, мне помог женский смех, раздающийся с кухни. Нет, если ты живешь с двумя девочками подростками, то их смех ты слышишь часто… ну если не держишь их в погребе, прикованными к стене, что явно не мой случай, но это хихиканье было очень особенным, хоть и сопровождалось знакомыми смешками Эльмы и Эллы. Только вот… так смеются гоблины женского пола.

А что может делать гоблин женского пола не в том доме?

— Всем привет! — лицемерно широко улыбаясь, я ворвался на кухню, прерывая урок экстремального секс-просвещения для молодежи. Не то, чтобы меня возмущал факт самого урока, скорее то, что в качестве живых пособий вольготно расположившаяся на стуле Таскрима использовала свою личность и мое в этой личности участие, живописуя последнее так, что это было чем-то средним между просвещением и рекламой. Почти бордовая Эльма, с дымящимися ушами и подозрительно синяя Элли были живым примером того, что у гоблинши язык подвешен на ура.

— О! Проснулся! — салютовала мне юная звезда порока кружкой с чаем, — Привет, жеребенок! А мы тут…

— Сказками балуетесь, ага, — смущенно пробурчал я, не зная, как смотреть девчонкам в глаза.

Юная зеленокожая вновь рассмеялась дробным и слегка злорадным смехом. А затем сказала, что кое-что принесла, а как оно работает, расскажет, пока я буду провожать её в «Апатию» на работу. Легко спрыгнув со стула, она шлёпнула витающую в облаках красную Эльму по заднице, увернулась от моего подзатыльника, а затем выскочила из дома, чтобы тут же начать орать с безопасного расстояния, чтобы я поторапливался. Пришлось подчиниться шантажу.

— Тасси, вот нафига? — выпалил я, вываливаясь из дому в довольно злом состоянии.

— Что? Нафига пришла? — надула губы малявка.

— Нет. Нафига ты им рассказала всё?

— А что такого? — сделал удивленные глаза провокаторша.

— Гм, Тасси…, - решил я взять быка за рога, — У обычных девочек и мальчиков всё не так. Сначала, по молодости, они ложатся голыми в кроватку, трутся нужными частями тела…

— …ну да! — тут же сварливо вскинулась гоблинша, — А годам к тридцати, когда у вас, разумных, всё нужное уже начинает обвисать, вы только начинаете что-то понимать!

— Кха! — поперхнулся я сигаретой.

— Именно так, Магнус, — перешла на серьезный тон Таскрима, самым бесстыдным образом сжимая прямо на ходу свою грудь так, что та чуть не полностью выскочила из декольте, — Смотри! Видишь, какие?! Мы, гоблины, падаем в койку уже лет с 12-ти, а заканчиваем, когда уже песок сыпется! Койка — это самое полезное, веселое и безопасное, что есть в жизни! А вы же, «цивилизованные», даже под конец своей активной поры больше, чем три позы не знаете! Ну, ты исключение, но девкам-то своим за что такую участь хочешь?! Или сам их учить будешь? Так меня позови, помогу!