НеСказки о людях, случившихся на моем пути - [21]

Не буду больше утомлять тебя подробностями, милая. Скажу лишь, что все у меня получилось. Сразу после того, как я смог отдохнуть под тенью раскидистого дерева на берегу собственными усилиями сотворенного озера, предварительно угостившись персиками с его веток, я сотворил воздушный шар и преодолел остатки пути к цивилизации за день. Ножками я бы шел до ближайшего человеческого поселения дня четыре, при условии, что не умер бы от жажды или ночного холода по дороге.

Домой я не вернулся. Бродил по свету, походя постигая азы и премудрости той самой магии, которая помогла мне выжить.

С тех пор я знаю и не перестаю учить тех, кто желает этому учиться, что все, что нам нужно, уже есть внутри нас: и свобода, и деньги, и слава, и новая юбка, и полеты вдоль ночного неба. Просто мало кто из людей ищет все необходимое ему в себе. Все кажется, что оно должно быть снаружи. Но это все равно, что сажать хлеб на луне или искать жемчуг вне ракушки.

История рассказана. Грета не может вымолвить ни слова, только задумчиво качает головкой. Карл молча пьет чай, любуется хороводом серебристых звезд на сапфировом небе и ухмыляется в усы.

– Ты обещал мне показать, откуда ведут твои следы, помнишь? – наконец тихо произносит Грета.

– Для этого тебе придется научиться летать, – самодовольно улыбается Карл и с удовольствием подставляет лицо ночному ветру. Он ставит поднос на разноцветную черепицу, пристраивает свою любимую чашку в основание флюгера (оттуда она точно не свалится), берет Грету за руку.

– Я помню, – улыбается она, – все, что нам нужно, уже есть в нас.

Слушайте шепот камней под ногами

Киев – мой город. Немногие горожане могут похвастаться подобной уверенностью. Жаль.

Киев – мой город. Не только потому, что я в нем родилась, выросла и живу. Так получилось, случайно, что однажды мы доверились друг другу раз и навсегда.

Я не буду рассказывать об этом сейчас. Время для этой сказки еще не настало. Может потом как-нибудь. Но теперь я знаю не понаслышке, как любая арка дореволюционного здания может стать дверью в каморке Папы Карло, кофейня – машиной времени, а деревянный полуразрушенный мост – дорогой в Зазеркалье.

Он хулиганит, сам заманивает меня куда-нибудь, чтобы одарить своими сокровищами.

Улочки извиваются на моем пути и лабиринтом стремятся к бесконечности, но если я опаздываю, то всегда нахожу самый короткий путь. Его потертые камушки ведут меня куда нужно.

И, хотя я не всегда с первого раза вспоминаю дорогу, по которой уже ходила когда-то, я знаю, что городу приятно играть со мной, но он не даст мне заблудиться.

Еще, скажу вам, город – не барышня, ему гламур ни к чему: бетон, дым и пластик пугают его, кроме того что портят. Я это знаю точно. Хотя есть еще в Киеве островки прошлого. Все меньше, к сожалению. Может быть, поэтому он стал постепенно поверять мне свои маленькие тайны.

Я слышу шепот давно ушедших людей. Я вижу безобидных печальных призраков его улиц, чья история еще не закончена. Я чувствую тепло полуразрушенных домов. И завесу времени, такую зыбкую иногда, что в некоторые особо прекрасные моменты, можно юркнуть в позапрошлый век и тут же вынырнуть обратно.

Я вижу, я слышу, я чувствую мой город. И я взяла на себя смелость рассказать еще одну из его историй.

Заканчивался девятнадцатый век. В доме недалеко от места, где только-только родился великий Булгаков, старела в одиночестве и печали одна дама. Звали ее, скажем, Анна. Всю жизнь она ждала. И на ее склоне все равно не потеряла надежду дождаться. Но об этом позже.

В другом доме, не слишком далеко от обиталища стареющей Анны…в те времена в Киеве все было не слишком далеко друг от друга… старел без надежды на то, что в его жизни еще будет хоть что-нибудь, хоть сколько-нибудь хорошее, мужчина. Назовем его Александр. Не Великий, но все же достаточно знаменитый в свое время генерал.

Жили они. Она вязала, он – читал газеты. Играли в преферанс с соседями. Пили чай с листьями смородины и вареньем из розовых лепестков, плохо засыпали, поздно вставали, и жили только мыслями о будущем вечере, когда придут к ним соседи пить чай и играть в карты. И не потому, что карты и соседи их действительно развлекали, просто все в их жизни, по их мнению, тогда, в конце девятнадцатого, должно было происходить именно так. Нестабильность допускалась только в погоде. Любое другое отклонение только злило бы стариков, любые изменения приравнивались бы к катастрофе, если бы они были. Но их не было.

Сейчас, прежде чем произнести следующую фразу, мне придется напомнить себе, в первую очередь, что жизнь – не сказка, и заканчивается она не словами «и я там был, мед-пиво пил…».

Анна и Александр умерли в один год. Не от болезней, от скуки и усталости. Иногда жизнь становится настолько однообразной, что это просто невозможно вынести. В одиночку.

К счастью, это только начало истории. Не самое, но очень близкое к нему.

А сейчас я расскажу с чего, все-таки, она началась, их история.

Она началась вместе с третьим десятком столетия, с чашки горячего шоколада в солнечный майский день, в кондитерской на углу с Малоподвальной.

Барышня Анна, урожденная Вознесенская, вместе со своей компаньонкой Софи, прикрывшись от солнца кружевными зонтиками, а от легкомысленных потенциальных ухажеров надменными полуулыбками, прогуливались по площади.