Несемейное счастье - [55]

Его воспоминания прервал вой сирены полицейской машины, на огромной скорости пронесшейся перед самым носом Джузеппе.

– Это еще что такое? – Джузеппе поежился. – И так уже весь парк перекрыли, что там у них еще случилось?

Он вышел из киоска и посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю.

– Привет, Джузеппе, дай мне «Cоrriere della sera»[10].

Это был постоянный покупатель – даже в непогоду он выгуливал свою собаку и покупал что-нибудь из печатной продукции.

– Ой! – Киоскер подскочил от неожиданности. – Не заметил я тебя!

– А я смотрю, ты за полицейской машиной чуть было вслед не пустился, дай, думаю, потороплюсь, а то без газет останусь.

Его собачка, блеклая, на тонких ножках, похожая на бледную поганку, всегда вызывала раздражение у Джузеппе. Трясущимся тельцем она норовила протиснуться под прилавок, и когда он выталкивал ее, безжалостно поддавая ботинком по мокрому носу, заливалась визгливым лаем.

«Ну как можно такую гадость у себя дома держать? Мало того, что толку никакого, так и смотреть на нее неприятно. А уж теперь, когда правительство Монти ввело налог на собак, как на предмет роскоши, иметь такое несчастье у себя дома, да еще деньги за него платить…»

– Что там произошло, не знаешь? – Джузеппе подал газету.

– Насколько я понял, двух ищеек привели. Одну пустили по следу Меланьи, а другую по следу Паролизи. И вроде обнаружили они что-то.

– Да? А что?

– Сначала говорили про мобильник какой-то спрятанный, вроде в стволе засохшего дерева. Я когда мимо журналистов проходил, слышал. А потом еще что-то нашли, правда, что – не знаю.

– Интересно… – Джузеппе облокотился на прилавок.

– Неприятно все это, и Меланью жалко.

– Неприятно, – согласился киоскер.

– Пойду вдоль ограждения прогуляюсь, может, и узнаю чего. Ну, пока! – крепко держа поводок, на котором судорожно дергалась собачонка, он удалился.

Так вот что прятал Паролизи в стволе! Джузеппе ясно вспомнил, как Паоло быстро подошел к сухому дереву и тут же вернулся к качелям, говоря по телефону и рубя рукой воздух. Но я же подходил, проверял, что там! Не зря Паролизи Военную академию заканчивал, здорово телефончик укрыл. Только зачем? От кого у него были секреты, да такие, что пришлось отдельный мобильник завести!

Вдали послышался вой полицейской сирены, а через минуту на дороге показалась еще одна мчащаяся машина с проблесковым маячком.

Не успел Джузеппе проводить ее взглядом: «Во разъездились! Видно что-то серьезное!», как из леса вышел полицейский с рацией и начал скручивать желтую ленту.

– Нет предела человеческой жестокости, нет! – приговаривал он, убирая ограждение.

– Что вы сказали? – не расслышал Джузеппе.

– Да так, ничего, – буркнул страж порядка. – Здесь мы проход открываем, а у заброшенного бара и у речки заграждение остается, – назидательно произнес он и, нервно смотав ленту, уставился на киоскера.

Было заметно, что полицейский возбужден и что ему хочется выговориться.

Джузеппе решил воспользоваться моментом:

– У заброшенного бара труп Меланьи был обнаружен, а речку зачем огородили?

– Речку? – Он прикидывал, стоит ли все рассказывать, но итальянское желание выговориться взяло вверх. – Да вы все равно через час все по телевизору узнаете. Тебя же Джузеппе Бьянки зовут, да?

– Да.

– А отца твоего Массимо?

– Ну да. – Киоскер не понимал, куда он клонит.

– Значит, мы с тобой родственники по мужской линии, – найдя предлог, оправдывавший его болтливость, он остановился у прилавка. – Да собака, которая на след Паролизи была поставлена, такие круги выписывала по лесу, и туда, и сюда носилась! Мы еще подумали: «Ничего удивительного, он же Меланью искал», – потом подалась к речке, а там в корнях, под водой, куртка мужская заложена. Развернули ее, а на ней пятна кровавые, даже водой не смыло! Вот так! – В сердцах он стукнул ладонью по ветхому прилавку. – Да еще этот мобильник, под корой спрятанный, в спиленном дереве у качелей…

На лице Джузеппе отразилось неподдельное удивление.

«А к чему же мне привязать то, что я видел в тот день у фонтана? Это что ж получается? Что я столько страху натерпелся, не рассказав ничего ни полиции, ни журналистам, и не получу ничего взамен? Но это не может быть совпадением, я от своего плана не отступлюсь!»

Удивление киоскера полицейский истолковал по-своему:

– Вот и я не могу поверить.

– Да-а-а, – протянул Джузеппе. – А та собака, что по следу Меланьи пустили?

– А она что, она сразу от качелей к действующему бару пошла по тропинке, а потом, не дойдя метров сто, не больше, покружилась на месте и в лес завернула, и двинулась прямиком мимо фонтана уже к старому строению, где Меланью убили. И все…

– Да-а-а, – Джузеппе как заклинило, – хотя, если я правильно помню, по местонахождению мобильника Меланьи полиция определила, что она из леса в тот день так и не вышла.

– Вот именно, что не вышла! Как же так можно, как?! Ты же понимаешь, что это значит для Паролизи, если там его следы на куртке, а кровь окажется Меланьи. Уж я сколько всего навидался на своей работе, но чтобы такое! Профессиональный военный! – Полицейский не мог успокоиться. – Дай-ка мне журнальчик какой-нибудь. Вот этот, вот, – он ткнул пальцем в Due ruote («Два колеса»). – Люблю я мотоциклы, а этот номер вышел как раз после выставки в Милане. Смотри, опять «Aprilia RSV» на обложке. – Он взял журнал. – Да, с двумя детьми такой мотоцикл уже не купишь…