Нерождённый 6 - [48]

Она замолкает… и я молчу, раздумывая.

Мне сейчас нужно сделать этот выбор — не самый простой выбор. На кону слишком много, я не могу играть в жалость. По всем законам осторожности мне нужно прикончить их… или есть и другой вариант? Или есть какая-то причина оставить им жизнь? Причина на другой чаше весов, которая перевесит доводы осторожности.

— Мы можем охотиться на Ода вместе, — говорю я, всё же приняв решение. — А золото делить пополам.

* * *

Кажется, есть какой-то приказ Сейджи — не трогать мастеров. Мастера оружия, доспехов, зелий остаются неприкосновенным для Слуг — эту странность я заметил еще в Небесном Утёсе, когда на работы в шахту погнали всех — всех кроме кузнецов травников. Видимо поэтому, чувствуя себя в безопасности, многие из мастеров не опустились на подземные уровни города, когда в столицу пришли Ода.

Когда на твоём пальце сверкает перстень Семьи, гулять по городу одно удовольствие. Слуги, завидев знак Ода, тут же почтительно расступаются в стороны и замирают ожидая приказов.

Первым делом расспрашиваю о мастере клинков и мне показывают в сторону южных кварталов, где-то там живёт мастер Куна… по отзывам местных, он лучший в столице. Лучший и самый дорогой из мастеров клинков. Теперь остаётся надеяться на то, что он не бежал из города… и готов продать мне лучший из своих мечей.

Нахожу его быстро — сначала подсказывают местные, а потом замечаю позолоченную вывеску, на которой выгравированы сразу четыре скрещенных клинка. Стучусь и, к своей большой радости, сразу же слышу приглашение войти.

За тяжелой кованной дверью меня встречает худой старик с белоснежной бородой до груди. Худой? Он точно мастер клинков? Разве кузнец не должен быть большим и сильным? Наш кузнец в Небесном Утёсе был намного моложе и крепче.

— Мастер Куно? — вежливо интересуюсь я, старясь не обращать внимания на ненависть в его глазах. Ненависть к Охотнику из семьи Ода — это хорошо, но мастеру всё же стоило бы лучше скрывать её.

— Да, господин, — он всё же прячет свои чувства за вежливостью, но вот склонить голову в почтительном поклоне, даже и не думает.

— Есть ли у вас достойные мечи, мастер? — уважительно интересуюсь я.

Здесь, в первой из комнат з входной дверью, нет даже намёка на оружие. Прилавок, шкафы… ничего не напоминает о том, что это дом оружейника… ну, кроме вывески на улице. Немного странно всё это. Впрочем, на стенах я вижу много, очень много стальных крюков… возможно на их, до нашествия Слуг и висело оружие. Может быть, мастер, после того, как в город вошли Ода боялся грабежей и спрятал всё что стоило спрятать.

— Да, — просто говорит мастер. Кажется, он не слишком огорчится, если я просто уйду сейчас, ничего не купив… Ода легко захватили город, но вот доброе отношение жителей, даже тех, кто остался — им заполучить будет намного сложнее.

— Вы покажете мне лучший? — спрашиваю я. — Я бы хотел оценить ваше мастерство.

Последняя фраза мною сказана, для того, чтобы заставить мастера показать достойные клинки. Я ведь сейчас, в обличье Ода, враг для него, а продавать врагам лучшее готовы не все.

Но теперь, после пусть и вежливой, но брошенной мной как вызов, фразы, он, надеюсь, захочет продемонстрировать свои лучшие работы.

— Это будет стоить дорого, господин, — говорит и тут же добавляет, вспомнив с кем имеет дело, — Вряд ли вас смутит цена, господин, какой бы высокой она не оказалась.

Да, Ода богаты и это известно каждому.

Он уходит, спускается по лестнице ведущей куда-то вниз. Уходит надолго и мне уже начинает казаться, что не вернётся, но потом он появляется, держа в руках… клинок.

И это отличный клинок — мне даже не нужно брать его в руки, чтобы сказать это. Мне даже не нужно доставать его из ножен, чтобы сказать это. И ножны и тонкая, словно воздушная, чёрная рукоять его, играют дорогими камнями и тончайшей резьбой… тот, кто сделал такое, не может сделать плохо.

Мастер Куна протягивает мне клинок, почтительно склонившись — кажется, сейчас, показывая мне свою работу, он забыл о том, что мы враги… и я понимаю его.

— Это чёрный эфир? — спрашиваю я, чувствуя в руках необычайную лёгкость клинка. Так же необыкновенно лёгок и Сагзаро, а вот мой шигиру, мой верный шигиру, намного тяжелее.

— Да, всё верно, — кивает мастер Куна. Он сделан из чёрного эфира.

Вынимаю лезвие из ножен, почти ослепнув от солнца, отражённого сверкающим чёрным металлом…

— У него есть имя? — спрашиваю не в силах оторвать взгляда от совершенства, которое держу сейчас в руках.

— Да, господин. Я назвал его Ненбу, что значит Мстительная птица.

— Это лучшее из того, что есть у вас? — спрашиваю я.

— Да, господин, — отвечает он и я верю. Верю, потому что держу этот клинок сейчас в руках… и я чувствую его силу.

— Ненбу, — произношу я, привыкая к новому имени. — Я покупаю его.

Он кивает, кивает так словно и не ожидал другого решения… и он прав — это отличный меч. Никаких сомнений.

— Вам сделать его именным? — спрашивает он, принимая меч из моих рук.

— Да, наложи на него сильнейшую из защит.

Никто кроме меня не сможет вынуть этот меч из ножен. Никто кроме меня.

Он выпускает меч из рук и тот застывает, паря в воздухе между нами, словно живой играя лучами солнца на гранях своих камней. Мастер Куна извлекает из сумки на поясе тонкую белоснежную шёлковую ленту и кисть, и быстрыми, неуловимо ловкими движениями, выписывает незнакомую мне формулу. Повязывает ленту на рукоять меча и протягивает его мне.