Нерон - [4]

.[10]

Сын Агриппины получил выдающегося наставника. Не забыл он, однако, и первых своих воспитателей. Аникет был в дальнейшем возвеличен, возведен в высокий военный ранг флотоводца, но более всего проявил себя в делах, которые составили отнюдь не славу, но позор правления Нерона.

Сенеке были даны незаурядные помощники: грек из Александрии Хастремон, а также уроженец города Эги в Македонии, тоже грек, Александр. Греческое образование считалось совершенно необходимым для просвещенной римской знати. Первые принцепсы империи подавали в этом смысле достойный пример. Август высоко чтил культуру древней Эллады, его преемник Тиберий свободно говорил, писал и даже сочинял стихи по-гречески. Клавдий всегда подчеркивал свое уважение к Греции, любил выступать с речами на греческом языке, обожал цитировать на память стихи Гомера. И в случае с молодым Нероном греческое воспитание было, безусловно, на должном уровне. При таких учителях — Хастремон, к примеру, возглавлял знаменитейший Александрийский мусейон, где находилась величайшая библиотека античного мира — даже самый посредственный ученик очень многому мог бы научиться, а Луций Домиций был вовсе не лишен способностей. Правда, это его исконное имя после усыновления стало быстро забываться. Теперь его звали Тиберием Клавдием, и к этому добавилось имя Нерон. Нерон — родовое прозвище императора Тиберия — полное его имя Тиберий Клавдий Нерон. Тиберий Клавдий Друз Германик Цезарь, так звался Клавдий до того, как стал императором. Будучи принцепсом, он уже именовался Нерон Клавдий Цезарь Август Германик. Имя Нерон перешло и к сыну Агриппины.

Спустя год после официального усыновления его Клавдием, 5 марта 51 года юный Нерон, не достигший еще и четырнадцати лет, был провозглашен совершеннолетним и торжественно облачился в мужскую тогу. По римской традиции этот обряд полагалось совершать, когда юноша достигал шестнадцати лет. Ускорение совершеннолетия Нерона было делом знаковым: римляне должны были увидеть, что пасынок императора достаточно возмужал и способен заниматься государственными делами. А это означало, что именно сын Агриппины теперь выдвигается на первый план как преемник Клавдия. Выходило, что Британник, законный сын императора, которого ранее уже привыкли воспринимать в качестве наследника правящего принцепса, лишается надежды стать преемником отца.

Стремительное возвышение Нерона было замечено всеми, но более всего отразилось на взаимоотношениях обоих отроков. Впервые их противостояние обозначилось до брака Агриппины с Клавдием, еще при жизни Мессалины, в 47 году, когда праздновались в Риме так называемые Столетние игры — самые великолепные игры, специально проводившиеся один раз в век, дабы никто не мог похвалиться, что был на них дважды. На этих играх подростки из знатнейших римских семейств участвовали в конном представлении, носившем название Троянского, состоявшем из скачек, потешных боев, поединков. Был среди участников и Британник, однако публика благосклоннее встретила Луция Домиция. Возможно, будучи постарше, он лучше держался в седле, но скорее потому, что был он внуком знаменитого Германика и сыном уважаемой в народе Агриппины. Клавдий никогда не был особенно любим народом, а мать Британника — Мессалина — имела из-за своих похождений не самую лучшую репутацию.

Усыновление Луция Британник воспринял довольно ревностно. Новое имя новоявленного брата, конечно же, изрядно раздражало сына принцепса, и он, как бы невзначай, продолжал именовать его по-прежнему Агенобарбом.[11] Один раз дело дошло до прямой стычки, когда Британник прилюдно приветствовал Нерона Агенобарбом. Тот в ответ немедленно стал обзывать сына императора незаконнорожденным, прямо указывая на безнравственное поведение его покойной матери, из-за которого усомниться в отцовстве Клавдия было вовсе не мудрено. Самое поразительное, что сам Клавдий присутствовал при этом, пасынок и его, по сути, оскорблял в лицо, но он предпочел не обнаруживать обиду или по известной вялости своей таковой даже не заметил.

Облачение Нерона в мужскую тогу сразу дало всем понять, кто теперь истинный наследник Клавдия. Сенат, чутко улавливавший перемены в императорском дворце на Палатине, предложил, чтобы Нерону было предоставлено консульство (это в его-то возрасте!), а до принятия этой должности он должен был располагать проконсульской властью за пределами города Рима и именоваться главой молодежи.[12]

Многое было сделано, чтобы привлечь в народе симпатии к Нерону. В день совершеннолетия он был представлен народу, пообещал ему щедрую раздачу хлеба и денег, а воинам преторианских когорт от его имени были сделаны подарки. Когда преторианцы в завершение празднества начали бег в полном вооружении, то юный Нерон со щитом бежал впереди. В тот же день он в сенате произнес благодарственную речь отцу.[13] Разумеется, не Агенобарбу, но Клавдию.

Вскоре было устроено специальное цирковое представление, исключительно с целью еще больше привлечь к Нерону благосклонность народа. Сын Агриппины появился в пурпурном одеянии триумфатора, а на сыне Клавдия была обычная детская тога — претекста. Понятно, что появление одного в одежде победоносного полководца на фоне скромного детского наряда другого явственно давало всем понять, какое будущее кому предназначено.