Нерон. Царство антихриста - [8]
Все это я напомнил Сенеке. Рассказал, как император любил причинять страдания, наблюдать агонию, наклонившись над умирающим гладиатором и упиваясь его муками. Иногда в полдень, когда зрители уходили завтракать и арена пустела, он приказывал бросать людей в клетки с хищниками. Или заставлял драться между собой — до смерти — рабов и прислужников, на его взгляд, недостаточно рьяно исполнявших свои обязанности: слишком неторопливо убиравших с арены труп гладиатора или останки хищника. Или неумело управлявших откидными люками и решетками арены.
Таков был человек, которого мудрый Сенека хотел просить о пощаде.
Учитель, казалось, не понимал причин моего смущения и оставался глух к тому, что я говорил об императорском нраве, его трусости и жестокости.
— Обязательно поговори с Мессалиной, — повторил он. — Клавдий полностью от нее зависит. Она мать его двоих младших детей, а он их любит как никого другого. Небось уже думает о временах, когда Октавию надо будет выдавать замуж, а Британику — примерять мужскую тогу. Передай Мессалине, что я могу быть ей полезен.
Как я мог скрыть свое удивление и разочарование? Не говоря уж об отвращении, которое вызывала во мне Мессалина?
Весь Рим, включая до самого убогого нищего, самого жалкого раба, знал, что супруга императора вела себя как сука, обезумевшая от сластолюбия. Своих случайных любовников она искала повсюду: это мог быть всадник, или вольноотпущенный, или даже раб. Мессалина не скрывала своих похождений, так она была уверена в своей власти над мужем. Ей достаточно было его обнять, чтобы добиться своего.
Она знала все его склонности, слабости, страхи. Нарцисс, секретарь императора, был ее доверенным. Если эти двое хотели кого-нибудь погубить — взять хоть несчастного Аппия, мужа ее собственной матери, — они начинали всем рассказывать, что видели один и тот же вещий сон, смысл которого растолковывался прорицателями. Этого самого Аппия они видели подходящим к императору с кинжалом, спрятанным в складках тоги. Злодей бросался на Клавдия и убивал его.
Все это было рассказано императору незадолго до появления во дворце самого Аппия, специально приглашенного Нарциссом. Увидев Аппия, Клавдий обезумел от страха и отдал телохранителям приказ немедленно его убить.
Тело вытащили из дворца, а рабам приказали смыть следы крови с мраморных плит.
Таковы были власть и коварство Мессалины. Ей вздумалось, например, сделать своим любовником некоего циркача по имени Мнестер. Тщедушный, но гибкий и сладострастный, как кошка, этот человек не поддавался ее притязаниям. Чтобы завоевать его, она велела отлить из бронзы его статую. Однако циркач продолжал сопротивляться, опасаясь преследований со стороны ее мужа и в то же время содрогаясь от мысли о возможной мести ненасытной Мессалины.
В один прекрасный день его вызвали во дворец, и император в присутствии супруги пригрозил циркачу смертной казнью, если тот не исполнит ее желания. Присутствовавшие веселились от души, а Мессалина потянула за собой слабо отбивавшегося Мнестера.
И у этой женщины мне предстояло просить помилования для философа?
Я подумал о том, что в этом деле мне может быть полезна Агриппина. Будучи соперницей жены императора, приходившегося ей дядей, она, как хищная птица, кружила над ним, поджидая, когда можно будет обратиться с просьбой о покровительстве для ее сына Луция Домиция. О ребенке говорили, что он быстро подрастает, уже умеет скакать верхом, превосходя в этом искусстве многих, и декламировать как настоящий актер.
— Повидай также Агриппину и ее ребенка, — добавил Сенека. — Если мы хотим, чтобы наши идеи не пропали втуне, надо использовать все и всех.
Я обреченно опустил голову. Эти слова, как широкий плащ, скрывали стремления и амбиции Сенеки, досаду от того, что он отстранен от власти и богатства. И все же я осмелился поделиться с ним своими сомнениями.
Учитель положил руки мне на плечи, заглянул в глаза и попросил не отводить взгляда.
— Мудреца не должно судить так, как это делаешь ты, Серений, — сказал он. — Чтобы достигнуть высших целей, он может позволить себе кое-что, не вполне подобающее. Он не отказывается от благонравия, а лишь приспосабливает его к обстоятельствам. Методы, которые используют другие в погоне за славой и удовольствиями, он может употребить в благородных целях. Нам необходимо добиться влияния на императора, чтобы удержать его от безумия. Какой смысл лелеять свою мудрость здесь, на Корсике, среди коз, колючек и скал, если можно стать советником правителя самой большой империи в мире? Возвращайся в Рим, Серений, тебе это не запрещено. И постарайся действовать наилучшим образом.
Я покинул остров, мучимый сомнениями, но твердо решив помочь Сенеке в достижении его целей.
В первые дни после возвращения с Корсики я чувствовал себя в Риме как пьяный. Я отвык от толпы, от зловония, перемешанного с запахом духов ярко размалеванных женщин и юношей с крашеными кудрями и намазанным ртом, выставлявших напоказ свои ляжки, смуглый торс и мускулатуру. Об меня терлись. Меня толкали. Возможно, чтобы спровоцировать скандал, или обокрасть, или вовлечь в свои грязные игры.
Он был рабом. Гладиатором.Одним из тех, чьи тела рвут когти, кромсают зубы, пронзают рога обезумевших зверей.Одним из тех, чьи жизни зависят от прихоти разгоряченной кровью толпы.Как зверь, загнанный в угол, он рванулся к свободе. Несмотря ни на что.Он принес в жертву все: любовь, сострадание, друзей, саму жизнь.И тысячи пошли за ним. И среди них были не только воины. Среди них были прекрасные женщины.Разделившие его судьбу. Его дикую страсть, его безумный порыв.
Тит Божественный — под таким именем он вошел в историю. Кто был этот человек, считавший себя Богом? Он построил Колизей, но разрушил Иерусалим. Был гонителем иудеев, но полюбил прекрасную еврейку Беренику. При его правлении одни римляне строили водопроводы, а другие проливали кровь мужчин и насиловали женщин. Современники называли Тита «любовью и утешением человеческого рода», потомки — «вторым Нероном». Он правил Римом всего три года, но оставил о себе память на века.
Трения внутри гитлеровского движения между сторонниками национализма и социализма привели к кровавой резне, развязанной Гитлером 30 июня 1934 года, известной как «ночь длинных ножей». Была ликвидирована вся верхушка СА во главе с Эрнстом Ремом, убит Грегор Штрассер, в прошлом рейхсканцлер, Курт фон Шлейхер и Густав фон Кар, подавивший за десять лет до этого мюнхенский «пивной путч». Для достижения новых целей Гитлеру понадобились иные люди.Макс Галло создал шедевр документальной беллетристики, посвященный зловещим событиям тех лет, масштаб этой готической панорамы потрясает мрачным и жестоким колоритом.
Больше ста лет прошло со дня смерти Гарибальди, родившегося в Ницце в те времена, когда она была еще графством, входившим в состав Пьемонтского королевства. Гарибальди распространил по всему миру республиканские идеи и сыграл выдающуюся роль в борьбе за объединение и независимость Италии. Он — великий волонтер Истории, жизнь которого похожа на оперу Верди или роман Александра Дюма. Так она и рассказана Максом Галло, тоже уроженцем Ниццы. Гарибальди — «Че Гевара XIX века», и его судьба, богатая великими событиями, драмами, битвами и разочарованиями, служит блестящей иллюстрацией к трудной, но такой актуальной дилемме: идеализм или «реальная политика». Герой, достойный Гюго, одна из тех странных судеб, которые влияют на ход Истории и которым сама История предназначила лихорадочный ритм своих самых лучших, самых дорогих фильмов.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.