Нереальные хроники постпубертатного периода - [20]

— Здорово, если всё так и есть.

— А, что хорошего? Ты попадаешь в параллельный мир лет на пятнадцать назад, а у твоих родителей другой сын.

— Это почему еще?

— Очень просто, они раньше себе завели другого ребенка или ты помер в младенчестве и в память о тебе они себе завели нового.

— Хватит тебе молоть ерунду, можешь ты испортить настроение. Надо думать, что делать, если еще раз куда-нибудь занесет.

— Понятно, что. Надо оттуда кого-нибудь с собой привести или хотя бы сувенир какой-нибудь, как подтверждение. Артефакт.

— Любишь ты козырять разным непонятными словами, что такое артефакт?

— Артефакт, юноша, от латинского «артефактум» то есть искусственно сделанное. Украдешь ты, например, подсвечник у Петра I, а он, как новый, хоть из восемнадцатого века или указ его какой-нибудь…

— Ага, а на нем чернила еще не высохли.

— Это было бы великолепно.

— Глупости, Андрюха, ты говоришь. Я там бываю считанные часы, оглянуться не успеваю, а ему сразу спереть что-то надо.

— По-другому не докажешь.

— А ты знаешь, я Щеголеву отдал свой Zippo.

— Что, правда, не жалко, такая вещь?

— Ему нужнее, он артиллерист, ему огонь в любую погоду нужен.

— Только зря зажигалку отдал.

— Это почему же?

— Как почему, а бензин он, где будет брать? Это же середина девятнадцатого века. Для них бензин, как для нас топливо для фотонного двигателя.

— Будет использовать керосин, керосинку, я имею в виду керосиновую лампу, изобрели еще лет за пятьдесят до этого.

— В принципе, да, только чадить будет.

Заумные речи друзей были прерваны прямо посреди коридора. Наперерез вышла тугогрудая Вера и кокетливо строя глазки Яну сказала:

— Мальчики, ну где же вы ходите? Ужин уже давно на столе.

Ян засмущался и даже пытался уйти от прямого контакта с встретившей их девушкой:

— Мы, как-то не рассчитывали, то есть нам, конечно, приятно, но как это будет выглядеть?

Новаковский перехватил инициативу, оттер Яна и с улыбкой во всё лицо сообщил:

— Верочка, вы его не слушайте, это он от волнения, стеснения и голода. Вы дорогу показывайте, мы же после смены, голодные, как волки и очень вам благодарны за приглашение. Конечно, нам ничего не стоит приготовить ужин самим, но вы, же понимаете, сколько на это уйдет времени. Нам надо сходить купить продукты, потом их принести в общагу, потом почистить, покрошить, полить масличком и только после этого жарить. Так и это же еще не всё, пока дождешься, когда оно пожариться, пропадет весь аппетит, потому что начнется вторая стадия голода: не ел, а есть уже и не хочется. Своим приглашением вы решаете для нас практически неразрешимую проблему — проблему питания студентов на практике после тяжелого трудового дня.

Всю эту тираду Андрюха выдал одним залпом, не давая Яну вставить даже междометия, не то, что какое-нибудь слово покрупнее. Во время её произнесения, Андрей с Верой под руку планомерно продвигался к комнате триста двадцать четыре, Яну ничего не оставалось делать, как идти за ними. В комнате стол ломился от яств и присутствовали знакомые всё лица. Голиней обнимал по-хозяйски Люсю, Женя — Иру, высокую нескладную девушку, которая впрочем, отличалась недюжинными знаниями в различных областях искусства и наук, Костик примостился на уголке, как будто ожидая, что его и оттуда сгонят. У всех были довольные и веселые лица. Только Алик Драгой снова был напряжен и зол, а Карина демонстративно отсела от него к окну.

Новаковский осмотрев обстановку, сделал вывод:

— Да, вы я смотрю, тут неплохо устроились.

— Мы-то устроились, только какого черта вы приперлись, — агрессивно продолжил Драгой.

— Алик, не возбухай, получил отворот, так сиди и кушай из своей тарелки, — это жестко отрубила Люся, — а мальчиков Вера пригласила. Проходите, ребята, рассаживайтесь.

Алику хотелось резко ответить, но он понял, что снова придется иметь дело с Голинеем, а это вариант для него явно проигрышный.

— Слушай, Янек, мы попали на праздник желудочного сока, сколько же его потребуется, чтобы всё это переварить, — проговорил Андрей в восторге. Стол, можно сказать, был изысканным. К красному вину, хоть и портвейну были поданы голландский сыр, фрукты, свежие овощи, кроме того домашняя колбаса и балык.

Активно выпивая и закусывая Новаковский приглядывался к обстановке и вслушивался в разговоры. Вера снова обхаживала Яна, Люська ластилась к Жоре, а Карина мечтательно смотрела в раскрытое окно, изредка изящно потягивая портвейн. Алик дулся на всех и искал повод для скандала. Тщательно прожевав очередной кусок, Андрей сделал вывод, придвинув замасленные губы к уху Яна:

— Янек, так Люська у них бандерша. Ты слыхал, как она Алику вставила, а у него только рожу скривило? Ну, а ты попал. По-моему, в тебя втюрилась Верка. Эта бомбочка тебе спуску не даст, но с другой стороны, без этого нас бы хрен сюда пригласили, за этот великолепный стол.

Ян это понял и без объяснений, но пока решил терпеть. Было бы верхом невоспитанности, сесть за стол, напиться, нажраться, а после всего сказать, что извините девушка вы не в моем вкусе — встать и уйти. Вера терлась своим мощным бедром о худую ногу Яна и, похоже, испытывала от этого удовольствие. Ян не имея сдержанности смотреть на это изобилие, отдался чревоугодию. Вино он также не забывал, поэтому вскоре захмелел, и Вера уже не казалась ему вульгарной, а довольно симпатичной девушкой. Плотные прижатия груди и прочих выступающих частей тела Верочки тоже казались уместными и не раздражали. Иногда он переводил своё внимание на Карину, та вызывающе скучала, Драгой скрипел зубами.