Неразумная обезьяна - [36]

Кто совершил это мошенничество? Нет сомнения, что это был Уэйкфилд… [Он] имел все возможности либо повторить и подтвердить свои исследования, либо признать их ошибочность. Он отказался от обеих возможностей. Он отказался последовать примеру десяти своих соавторов, которые отозвали интерпретацию результатов работы, опубликованной в 2004 году, и отказался признать их недостоверность. Вместо этого он, несмотря на то, что был лишен всех своих профессиональных и научных званий, продолжает настаивать на собственной правоте. Его поведение по-прежнему создает угрозу общественному здоровью, угрозу, раздуваемую однобокими репортажами и неэффективной реакцией правительства, ученых, медицинских журналов и медицинских специалистов.

Аутистический энтероколит оказался мифом, результаты работы были невоспроизводимы, а все ее выводы подкреплялись лишь ложными данными Уэйкфилда[24]. Тем не менее при всем обилии доказательств, которые неизбежно привели к выводу о явном мошенничестве Уэйкфилда, многие до сих пор тянутся под его знамена, убежденные в том, что аутизм их детей стал следствием вакцинации против кори, свинки и краснухи. Мощнейшим аргументом в их глазах выглядит тот факт, что спустя какое-то (не одинаковое для всех) время после вакцинации у детей появились признаки аутизма. Это типичная логическая ошибка – post hoc ergo propter hoc – в ее страшной крайности. При всей простоте данного объяснения из его посылки абсолютно не следует предложенный вывод. Повышение заболеваемости аутизмом не имеет ничего общего с вакцинацией, а самая очевидная причина заключается, вероятнее всего, в расширении диагностических критериев аутизма. Манифестация аутизма после прививок тоже не вызывает особого удивления: аутизм проявляется в раннем детстве, и его характерные симптомы – нарушение способности к общению – обычно дают знать о себе к двух- или трехлетнему возрасту, то есть вскоре после иммунизации. Ошибочное приложение к этой последовательности отношения причинности оказалось достаточным для придания достоверности искусственно раскрученной панике.

Пик паранойи, связанной с вакциной против кори, свинки и краснухи (КСК), миновал в начале двухтысячных, но пострадали от этого сумасшествия не только дети – его жертвами пали и взрослые. Родители, напуганные вакцинацией, стали отказываться делать защитные прививки своим детям, и этот страх начал медленно расползаться по всему миру. Эти дети росли без иммунизации, в обстановке сниженного популяционного иммунитета с вполне предсказуемым результатом для Европы и Америки. В 2011 году в Европе были зарегистрированы 26 тысяч случаев кори с девятью смертельными исходами. Были госпитализированы 7 288 больных. К 2018 году заболеваемость корью возросла до 82 596 случаев в год. В 2012 году в Великобритании заболеваемость достигла пика за двадцатилетний период, а в 2013 году произошла вспышка кори в Уэльсе – там заболели 1200 человек, из которых один умер. В Ирландии в 2010 году было 443 случая, что в два раза превышало показатели предыдущего года. В Северном Корке уровень вакцинации снизился до антирекорда – 26,6 процента.

В недавнем прошлом в Америке не наблюдали заболеваний корью, но теперь болезнь стала эндемичной. В 2014 году в 27 штатах было зафиксировано 677 случаев, то есть столько же, сколько за предыдущие двадцать лет. В следующем году один больной заразил по меньшей мере 150 человек в Диснейленде, и власти заявили, что “виной вспышки 2015 года стали частые отказы от вакцинации”. В начале 2019 года Нью-Йорк превратился в арену самой крупной вспышки кори за последние десятилетия. Ее жертвы – это результат былой паники по поводу вакцинаций. ВОЗ меланхолично констатирует, что в этом явлении нет ничего нового: “Борьба с антипрививочными настроениями была большой проблемой еще во времена Дженнера[25]. Лучший способ борьбы – это без устали опровергать лживые измышления, предоставляя при любой возможности научно обоснованные данные. Однако это легче сказать, чем сделать, потому что противники в этой кампании играют не по правилам науки”.

Масштаб проблемы оказался таким грандиозным, что в 2019 году ВОЗ впервые в истории объявила отказ от прививок входящим в десятку ведущих угроз состоянию здоровья мира. Позволю себе повторить, что паника, связанная с вакциной СКС, подкреплялась тем обстоятельством, что вакцинация иногда предшествовала первым проявлениям аутизма. Это случайное совпадение активисты антипрививочного движения использовали для того, чтобы внушить наивным людям ошибочное суждение типа post hoc ergo propter hoc и подогреть массовые деструктивные настроения. Последствия, с которыми мы сталкиваемся по сей день, красноречиво напоминают о том, какими бедствиями чревато дефектное мышление. Но в этой панике был и еще один элемент, способствовавший раздуванию страхов: культурный дух нашего времени. Оглядываясь на то, что произошло, мы с вами можем удивиться несоразмерности страха перед гипотетическим риском аутизма и страха перед теми ужасами, которых позволяют избежать прививки.

Ответ, на мой взгляд, лежит на поверхности: для родителей начала двухтысячных картины эпидемий и рассказы о детях, умерших или ставших инвалидами от кори, не были частью культурной памяти, частью культурного лексикона. Научные исследования и усилия органов здравоохранения привели к настолько резкому снижению заболеваемости, что упоминание о вирусе кори не вызывало тревожного резонанса в душах родителей. А вот аутизм, напротив, так часто обсуждался в СМИ и на кухнях, что стал элементом народной культуры. В журналах и газетах из номера в номер печатали душещипательные истории о том, с какими вызовами приходится сталкиваться детям с аутизмом, и о возможных причинах очевидного роста заболеваемости аутизмом. Увлекшись этими спекуляциями, журналисты забыли об одном обыденном, но очень важном факте: за предыдущие годы были значительно расширены диагностические критерии аутизма и те дети, которые всего несколько лет назад считались бы умственно отсталыми, теперь были отнесены к группе больных из спектра аутизма. Ребята, которых раньше помещали в специализированные учреждения, делая их практически невидимыми для общества, внезапно оказались в центре всеобщего внимания. Идея “аутизма” стала доступной широкой публике, а идея о пагубности эпидемий кори до публики не дошла. Концептуальная “доступность” исказила восприятие и привела к трагическим последствиям.