Неразгаданная - [63]

Шрифт
Интервал

— Значит, наедем, раз надо. — безразлично пожала плечами Рита, вдруг поддавшись апатии, — Только не сейчас, мне надо сходить позвонить. Я вернусь, и будем разговаривать…

Рита быстро оделась и, не обращая на Татьяну, удивленную ее поспешным уходом, не малейшего внимания, отправилась к телефону-автомату.

— Алло, Влад? Простите, что я так поздно звоню, честно говоря, и не думала, что застану Вас в офисе. В общем, я решила согласиться окончательно.

— Рита? — голос Влада звучал очень робко, — я извиняюсь за хамство, но ты просто обязана сейчас сюда приехать. Понимаешь, я тут один.

— Что? Влад, вы пьяны?

— Да нет, о Господи! Я тут один. Кабинет захлопнут, ключ лежит в коридоре на столе. Телефон работает только в одну сторону — сюда звонить можно, а отсюда — нет. Ты можешь приехать меня открыть?

— Ну да, конечно, сейчас буду.

Рита звонила с троллейбусной остановки и вполне могла бы оттуда сразу рвануть к Владу. Но надо было предупредить Морозовых о том, что она ушла. Пришлось переться обратно вглубь района.

— Я тебя не пущу! — громко заявила Татьяна, выслушав Ритин рассказ, — ни работать туда не пущу, ни сейчас ехать!!!

— Это еще почему? — Рита изумилась. Что за диктаторский тон?

— Потому что неизвестно, что это за Влад, и почему он к тебе прицепился. Как, интересно, можно захлопнуть дверь изнутри, то есть там, где сам замок, и не мочь выйти? Тебе не кажется, что тебя там ждут несколько по другому поводу?

— Да нет, я Влада хорошо знаю, — Рита лгала, — не могу же я бросить человека в беде.

— А обратно как будешь добираться? Уже поздно!

— Тань, прекрати диктаторствовать, я все равно туда пойду.

— А работать? Ведь ты же собиралась работать с Вовкой. Что, передумала?

— Тань, не лезь к ней, — молчавший все это время Володя, влез в разговор, — Она сама хозяин собственной жизни. Хочет работать где-то на стороне — пусть, я не имею права диктовать свои условия. А вот сейчас ехать опасно, что-то мне не нравится этот Влад.

— Мне тоже. А я уж, поверь, в людях разбираюсь, я их столько за свою жизнь видела.

— Народ, вы что? Я не маленькая, я все равно пойду, ничего не случится, — Рита взялась за ручку двери.

— Погодь, я с тобой, — остановил Вовка.

— Слушай, но так ведь не бывает? Как можно захлопнуть дверь изнутри, забыв ключ снаружи? И потом, что это за офис, из которого никуда невозможно позвонить… — продолжала сокрушаться Таня.

— Ну что ты нервничаешь, сейчас придем и все увидим, — больше всего на свете Рита хотела, чтоб оказалось, будто Влад действительно врет. Тогда бы получилось, будто он специально заманивает её, и Вовка кинулся бы на помощь…

— М-да, — серьезно протянул Володя, в который раз прочтя Ритины мысли, — общее приключение — это здорово, — он, вдруг, засмеялся, — слушай у тебя сейчас такое смешное выражение лица. Ты напоминаешь мне Алису из страны чудес, поющую “Сэр, возьмите Алису с собой!”

— И там я б увидела что-то такое! Действительно хочется чего-то необычного… Хочется чуда.

— Эх, когда ты уже вырастешь… Чудеса надо делать, а не хотеть.

— Ну, тебя, — Рита отмахнулась, и они тронулись в путь.

Спустя сорок минут оба, существенно подустав от пустых догадок и замолчав, пришли к написанному на визитке Влада адресу. Безжизненное здание какого-то НИИ, словно бронёй покрытое огромными стекляшками окон, было закрыто. Рита принялась стучать. Освещённый настольной лампой вахтёр удивлённо вскинул голову и пошаркал к двери. Рита объяснила к кому она и попросила открыть. Вахтёр молча подчинился.

— Я подожду здесь, — Вовка остановился под подъездом, — не выйдешь через десять минут, я уйду домой.

— Зачем тогда вообще было со мной идти? — Рита возмутилась.

— Там ты сама разберешься, а вот по улицам ночами слоняться — другое дело.

Рита молча развернулась и зашла в здание. Лифт, конечно же не работал, подымаясь по полутемной пустой лестнице девочка чувствовала себя до крайности неуютно. Может, прав был Володя, не стоило сюда идти? Зловещая тишина нарушалась гулким звуком капающей воды, было как-то совсем жутко.

“Эх”,— думала девушка, — “Может, Влад просто не мог говорить что-то по телефону? Может, его держат в заложниках? Может…”,— нагнетала Рита в предвкушении важных приключений.

Но все оказалось куда проще и банальней. В офисе на нужном этаже горел свет, дверь была открыта на распашку, Влада нигде не было.

— Влад? Вла-ад? — негромко позвала Рита.

— О Господи! Рита, ты пришла? Слушай, выпусти меня скорее, на столе ключ, — голос раздавалось откуда-то из-за книжных полок. На всякий случай Рита заглянула за них, но, кроме пыли ничего там не было.

— Влад, ты где?

— За книжной полкой висит ковер, за ковром дверь, за дверью я. Неужели не слышно, что я тут!

— Слышно, но не видно, — Рита едва удерживалась от смеха, она взяла ключ и открыла Влада. Он пулей вылетел куда-то в коридор, крикнув что-то типа “Я на секунду!” Рита безуспешно пыталась совладать со смехом, не в силах остановиться. Она подошла к окну и по пояс высунулась в форточку. Володи видно не было. “Вовка, ты где?”-громко позвала Рита и ее голос звонким эхом разлетелся по двору.

— Здесь я, не кричи, — Володя зашел в офис с лестницы, — отпустил бы я тебя одну, как же. И вот с этим маленьким мальчиком, не излечившимся еще от детского травматизма, ты собираешься работать? — он скептически кивнул в сторону умчавшегося по коридору Влада, — Ну-ну…


Еще от автора Ирина Сергеевна Потанина
Смерть у стеклянной струи

…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.


Преферанс на Москалевке

Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.


Фуэте на Бурсацком спуске

Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.


История одной истерии

В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…


Пособие для начинающих шантажистов

Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…


Русская красавица. Кабаре

Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.


Рекомендуем почитать
Очерки

Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.


Наташа и другие рассказы

«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.


Ресторан семьи Морозовых

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!


Будь Жегорт

Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.


Непокой

Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.


Запомните нас такими

ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.