Неразгаданная - [20]

“Нет!!!” — в девочке почему-то проснулась способность мыслить. — “Я не имею права причинять ей такое горе, они ведь все-таки любят меня!”

Откуда-то Рита собрала силы и поднялась. Как она дошла до следующей станции, до сих пор остается загадкой. Окоченевшей рукой дернув ручку двери одноэтажного, маленького павильона, символизирующего вокзал, Рита не смогла открыть замерзшую дверь. И тут, о чудо, к станции подошел поезд. Рита подбежала к нему и принялась бешено колотить в дверь вагона. Молоденький проводник открыл минуты через две, когда поезд уже тронулся. На бегу запрыгивая в вагон Рита, пыталась что-то объяснить.

— Так, где ваш билет? — ничего не понимающий парень смешно, по-детски хлопал ресницами.

— Нету, — этим коротким словом, как выяснилось, можно было заменить весь предыдущий монолог. Проводник понимающе улыбнулся, сочувственно покачал головой и строго изрек.

— Раз билета, нет, значит на следующей ссажу.

Рита благодарно кивнула. Следующей, и надо заметить конечной остановкой, были родные Лобытнанги. Рита вдруг рассмеялась: она представила, как выглядит со стороны. Окоченевшая, вся в снегу, с подбитым глазом и опухшей губой (тональный крем и слои пудры наверняка смылись от пурги), в короткой куртке, опоясанная свитером, ну прямо особо опасный преступник! Рита выглянула в окно тамбура, пытаясь сквозь снег разглядеть только что пройденные места, но ничего не было видно. К ее великому удивлению весь пройденный ею путь поезд преодолел в течение тридцати пяти минут, Рите казалось, что она ушла намного дальше от города. В Лобытнангах девочка сошла с поезда и с замирающим сердцем побрела домой. Сейчас в девочке вдруг проснулось презрение к самой себе. Вот ведь, даже уйти, как собиралась, не смогла.

Мама кинулась к дочери со слезами.

— Где, где ты была? Я всех обзвонила, где?

— А где дядя Валик? — Рита была удивлена отсутствием подзатыльников.

— Он сегодня задерживается на работе. Боже, какая ты ледяная, быстро в горячую ванну!

— Мама, я так замерзла.

— Где ты была?

Рита начала раздеваться, сняв сапоги, она почувствовала, как болят околевшие большие пальцы ног.

— Уходила из дому, я дошла до… — и Рита вкратце рассказала свои приключения маме.

Ирина начала громко смеяться. В глазах ее стояли слезы, но мама смеялась.

— Я тебе, конечно не верю. Но если ты говоришь правду, то ты хоть понимаешь, что это значит? Это значит, что ты идиотка!!! Полная идиотка! Пешком до Москвы!!!

Рита подумала, что мама, возможно права, но идиотка Рита в основном потому, что не выдержала — вернулась. Нельзя было возвращаться. Это слабость. Рита молча отправилась в ванную. Вдруг раздался телефонный звонок.

— Рита, у деда Олега сердечный приступ был… Ты знаешь?

— Как? Нет!!!

— Рита, ты только не переживай, но его с нами больше нет, — Славик говорил очень тихо.

— Как? Этого не может быть! Все должно было быть не так!

— Он умер, Рита. Вчера часов в пять был приступ, он еле выполз на лестничную площадку, мимо проходила соседка сверху, вызвала скорую, он скончался, так и не придя в себя.

У Риты внутри все перевернулось и сжалось в маленький агрессивный комочек. Приступ случился у деда, после разговора с ней.

— Извини, что не сказал тебе об этом раньше… Но вчера телефон не отвечал. А сегодня тебя не было дома, а с твоими родителями я не хотел ничего обсуждать…

— Спасибо, Слав, — тихо произнесла Рита. Почему-то она не плакала, похоже, что слез просто не было больше. Она медленно повернулась к матери и одними губами произнесла: “мы убили его…” потом сделала паузу, задумавшись над чем-то, после чего поправилась: “Я убила его… Все”. Рита пошла в ванну, отогреваться. В ванной лежала опасная бритва дяди Валентина.

Девочка вдруг поняла, насколько все-таки нелепо все случилось. Был человек, и нету его теперь, вот он ругался на ребят за опоздания, вот кинул в Риту тапочкой, когда она фальшивила, переигрывала интонации, вот он, закатив глаза и тяжело дыша, каждой клеточкой, словно воздух впитывает проносящиеся мимо звуки музыки. Вот он смеется, по-мальчишески дерзко… А теперь всего этого нет. А снег по-прежнему валит и валит, а небо по-прежнему затянуто облаками, а горы, на горизонте по-прежнему прекрасны и спокойны, будто ничего не произошло… И она, Рита, как и вчера, и позавчера отогревается в горячей воде, пытаясь вернуть чувствительность отмороженным пальцам. И как всегда дрожит в ожидании прихода отчима, предвидя новые репрессии…” Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки…” — всплыла в мозгу фраза из “Наутилуса”. Нет, Рита не хотела, чтоб все как прежде… Что-то должно было кардинально измениться, что-то должно было… Раз Его больше нет… Она, Рита, виновата в этом.

Девочка вспоминала картины из своей коротенькой жизни. Она всегда делала не то, что считала верным, она всегда подстраивалась, ждала свободы, которая якобы придет когда-то. А нет у свободы ног, не может она к тебе прийти, если ты просто ждешь. Вот попыталась ты к ней прийти, а как почувствовала трудности, так сразу назад, испугалась и убежала. Рита осознала собственное ничтожество.

Лезвие слегка дрогнуло в ее руке. Царапина получилась поверхностной, обычной. И вот опять в последний момент Рита останавливается. Нет, в этот раз так не должно быть. Почему-то совсем не чувствуя боли Рита резко полоснула по запястью и вдруг ощутила безумный первобытный страх. Темная жидкость потоком хлынула из раны, горячая вода ванной окрашивалась в розоватый цвет, смешиваясь с ее, Ритиной, кровью, с ее внутренней родной кровью…