Нерассказанная история - [13]

– Карсон, – напомнила Лидия, – мы встречаемся всего четыре месяца.

Было время, когда Лидия думала – о высокомерие, всемогущее высокомерие, – что никто не испытывал одиночества, подобного ее собственному. Ее жизнь была такой особенной, настолько УДАЛЕННОЙ от обыденных переживаний. Какой же она была дурой! На свете столько одиноких людей, и она всего лишь одна из них! Разве Лоуренс не одинок? Тогда она была слепа и ничего не видела, но разве не одиночество свело и связало их?

– Я купил билеты на балет, – сообщил Карсон.

– Люблю балет, – кивнула Лидия.

– Знаю. Ты говорила. Та редкая информация, которую мне позволено знать о тебе.

Лидия рассмеялась:

– Что мы смотрим?

– «Лебединое озеро» в Линкольн-центре.

– Везешь меня в Нью-Йорк?

– У тебя ведь скоро день рождения. Подумал, что неплохо бы провести уик-энд вдвоем. Прогулка в Центральном парке. Обед в уютном ресторанчике. Балет.

Она молча смотрела на него. И не знала, хочет ли вновь оказаться в тех местах, где когда-то часто бывала. Несколько лет назад она бы определенно отказалась. А теперь… просто не была уверена.

– Ты такой милый, – выдавила она.

– Значит, поедешь? Я уже купил билеты на уик-энд после твоего дня рождения. Хотел сделать сюрприз, но подумал, что, может, столь смелое похищение тебе не понравится?

Ей следует остановиться прямо сейчас, пока его эксперименты не натворят бед. Она уже нарушает установленные ею самой правила. Иногда разрешает ему проводить ночи в ее доме.

– Нужно подумать, что надеть, – сказала она вслух.

Разведя собак по вольерам, Лидия остановилась во дворе и стала смотреть, как Эстер тренирует Дилайлу.

– Тут я не столь уж амбициозна, – призналась Эстер. – Пять секунд «сидеть-стоять» – это все на сегодня. Молодец, девочка.

Она дала Дилайле собачью шоколадку, и лабрадор весело подпрыгнул: огромный веселый желтый шар, состоящий из сплошного восторга!

– Сидеть, Дилайла! – прикрикнула Эстер.

Лидия пока еще училась тренировать собак. Даже прочла пару книжек. Работала с разными животными, включая Руфуса. Но больше всего ей нравилось наблюдать за Эстер.

– Так она с каждым днем тренируется все дольше.

– Именно. Наши принципы: продолжительность, расстояние и отвлечение внимания, – отозвалась Эстер. – Не пытаемся сразу сделать слишком много.

Они ушли на перерыв и уселись в комнате служащих с кружками травяного чая. Комната была жуткой, с пятнами на потолке и вечно текущим краном. Кроме стола и пластиковых стульев, здесь стояли еще два деревянных стула, от которых несло плесенью. Эстер все время твердила, что выбросит их. И повторяла также: нужно что-то сделать с окружающим безобразием, но, когда у них появлялись деньги, неизменно заявляла, что собаки важнее, именно на них и жертвуют люди.

– Сегодня утром пришел парнишка с мамой и дал тридцать два доллара, которые накопил.

– Какая лапочка! – восхитилась Лидия.

– Это уж точно. Подумать только, всего восемь лет!

– Кто еще приходил?

– Дженис Линдстром с банками для сбора денег. Мы насчитали восемьдесят девять баксов и десять центов.

– Ого! – уважительно произнесла Лидия.

– Именно.

Эстер провела ладонями по голым рукам. Она всегда носила майку-безрукавку и камуфляжные штаны, которые покупала в магазине армейских товаров. И ухитрялась с шиком носить подобные «наряды». У нее были длинные седеющие волосы, попеременно связанные в конский хвост, уложенные узлом или заплетенные в две толстые косы. Сейчас она изучала синяк на бицепсе. Она вечно ударялась обо что-нибудь, особенно о дверцы вольеров, когда выпускала или впускала собаку.

– Да, и четыре новых спонсора на сайте, что дает нам еще сто двадцать долларов в месяц. Следует Бога поблагодарить за такие милости!

– Важен каждый цент, – согласилась Лидия.

– Я закрываю все, – решила Эстер. – Закрываю все, уезжаю в Мауи, буду сидеть у моря и пить «Маргариту».

– Возьмешь меня с собой?

– Естественно. Идем собирать вещи.

Эстер рассмеялась.

– И вообще, как мы оказались в этом городе?

После нескольких лет переездов и съемных квартир Лидия стала искать себе дом в Джейнзе, в десяти милях от шоссе. Когда у тамошнего риелтора закончились предложения, она связала Лидию с Тевис, а идея переезда в Кенсингтон показалась привлекательной. Если у вас осталось чувство юмора, значит, не все потеряно.

– Все не так плохо, – утешила Лидия.

– Если бы в двадцать лет мне сказали, что я закончу именно этим…

Она качала головой, но при этом улыбалась.

– Если бы ты напророчила, что я когда-нибудь состарюсь… Шестьдесят шесть, подумать только. Старуха. Я?! Да никогда!

– Когда мне было двадцать… – начала Лидия, но тут же осеклась.

Эстер как-то рассказала Лидии, как провела юность. Она ушла из дома и стала хиппи. И жила в Хейт-Эшбери, пекла печенье с редким сортом черного ливанского гашиша, спала со всеми, у кого, несмотря на наркотический кайф, что-то шевелилось в штанах. Ее друг был арестован на демонстрации в защиту прав секс-меньшинств за то, что поцеловал офицера полиции, который избил его и арестовал за нападение при исполнении. Он получил восемнадцать месяцев в тюрьме штата, и Эстер пришлось накупить юридической литературы, поскольку адвокаты оказались слишком тупыми, чтобы чем-то помочь. К тому времени, когда она стала как-то разбираться в юриспруденции, друг вышел по условно-досрочному, но Эстер вернулась в университет. Она забыла о прежней жизни и хотела специализироваться по международным правам человека. Работать в ООН. В Нью-Йорке. А оказалась в Буазе, штат Айдахо, в корпоративной адвокатской фирме, где через восемь лет стала партнером. Купила «БМВ» последней модели. Газоны подстригал мексиканец. От высоких каблуков болели ноги. Тот день, когда она вручила заявление об уходе, стал счастливейшим в ее жизни.