Нептун - [19]

Глава 11

Семья Рида такая же дружелюбная, как и он сам, а обеденный стол словно превратился в своего рода центр сцены, где каждый из них по очереди занимает место под светом софита.

Его отец, Ридер Конвей — чистокровная сирена, с крепким телосложением, проступающим сквозь его фланелевую рубашку, и оливковой кожей, привлекательно сияющей в приглушенном свете столовой. У него такие же голубые глаза, как и у моей матери — ещё больше доказывающие, что цвет глаз сирен изменяется со временем, проведенным на земле. Я задаюсь вопросом, сколько времени понадобится глазам Галена, чтобы выцвести до голубого. И выдержу ли я, если это с ними произойдет.

Мать Рида, Лорен, без сомнений, человек. Белокурые волосы — судя по всему, кудрявые, — заплетены французской косой, из которой местами выбиваются непокорные прядки. Большие карие глаза, казалось, ничего не упускают из виду, а грушевидную фигуру она приобрела, по-видимому, хорошенько увлекаясь сладостями.

Тоби, девятилетний брат Рида, типичный полукровка — светлые волосы, бледная кожа — и типичная заноза в одном месте, крикливый и шумный младший брат. Я всегда о таком мечтала.

— Рид говорит, у тебя знак трезубца на животе, — обращается Тоби к Галену с таким восхищением, что едва не роняет тарелку с роллами на пол, вместо того, чтобы отдать ее мне в руки.

Звон и лязганье столовых приборов прекращается. Мистер Конвей отпивает молока, затем откидывается на спинку стула. Он старается вести себя, как ни в чем не бывало. И безуспешно в этом проигрывает.

— Это правда? — спрашивает он.

Гален разрезает очередную картофелину, которую, естественно, есть не собирается.

— Это татуировка, — пожимает он плечами.

Внезапно, ужин превращается в игру. Мистер Конвей заинтересован королевским родимым пятном Галена, а Гален не заинтересован ему об этом рассказывать. Прекрасно.

— Вооот блин, — расстроенно протягивает Тоби. — Мы надеялись, что ты настоящий принц Тритона. Их никто здесь прежде не видел.

Гален одаривает его добродушной улыбкой с противоположного края стола. Только я замечаю, как он слегка стискивает челюсть.

— Прости, что разочаровал, пескарик.

— Татуировка? Ха. — хмыкает Рид. — Наши попытки делать татуировки провалились. С нашей кожей творится какая-то фигня, так что чернила надолго не задерживаются.

Гален пожимает плечами.

— Наверное, это из-за пресной воды.

Какого черта? Я еще могу понять, почему Гален может недоговаривать — эти люди все равно чужаки, как ни крути, — но откровенно лгать? Особенно, когда они знают значение трезубца. Ну и что с того, если они узнают, что он принц? Если уж на то пошло, он мог бы использовать свой статус для установления с ними контакта. Для возведения моста через пропасть, резделяющую морских и пресноводных сирен.

Вот только Галена это не интересует.

Я отметаю эту мысль прочь и закидываю себе в рот картофелину целиком, — так я не ляпну лишнего и буду сконцентрирована на том, чтобы не поперхнуться, вместо того, чтобы выяснять причины, почему Гален не хочет возводить этот самый мост.

— Не буду спорить с твоими убеждениями, Гален, — говорит мистер Конвей. — Но разве королевства не рассматривают человеческую татуировку как… Как не только нарушающую закон, но и как своего рода святотатство в отношении королевских семей? Особенно трезубец, вроде твоего. Или положение вещей в океане столь сильно изменилось? — он многозначительно смотрит на меня, девчонку-полукровку, с которой Гален пришел на ужин. Верно подмечено, не так ли?

Впервые в жизни, я не чувствую себя неуютно, будучи полукровкой. На деле, мистер Конвей подмигивает мне, и я не могу удержаться, отвечая ему улыбкой. По крайней мере, я надеюсь, это напоминает улыбку, потому что я буквально откусила больше, чем могу прожевать. Может быть, он улыбается, потому что это полукровка притащила на ужин принца Тритона. Это кажется куда более примечательным событием здесь, в Нептуне.

Гален опускает вилку. Я стараюсь не заметить колебание в его движении.

— Без обид, мистер Конвей, но вы не производите впечатление сирены, обеспокоенной соблюдением законов океана.

Молоко. Мне нужно молоко. Я делаю здоровенный глоток — ведь только так я могу удержаться от того, чтобы не охнуть, не поперхнуться и не вставить свои три копейки. После этих слов я ожидаю, что мистер Конвей вышвырнет нас вон. Я бы его за это не осудила.

— Пожалуйста, зовите меня Ридером, — мистер Конвей излучает гостеприимство. — Конечно же, ты прав. Законы жителей океана меня не беспокоят. Мне просто любопытно. Что привело вас к нам в лесную глушь? Никто из ваших не навещал нас довольно долгое время.

Интересно, сколько лет Ридеру — и не мой ли дедушка тот последний «визитер», о котором он говорит. Навряд ли в океане ещё найдутся подобные нарушители закона.

— Наш образ жизни очень отличается от вашего, — отвечает Гален. — Нам все ещё присуще здоровое чувство страха перед людьми, поэтому я был назначен посланником к людям. Моими обязанностями является наблюдение за ними и донесение королевствам.

С каких это пор Гален боится людей? И неужели он пытается обидеть хозяев ужина?

— Галену удалось установить несколько полезных контактов с людьми, которые помогают ему следить за человеческим миром, — выпаливаю я. — Но он понимает, что не все люди плохие.