Непростые условия - [44]

— Трудно сказать, — ответил Кэллаген, — но любая зацепка лучше, чем ничего. Дайте мне письмо, Корина.

Она достала письмо и протянула Кэллагену. Внимательно прочитав его, он положил письмо в конверт, который сунул в карман.

— Первым делом я попытаюсь установить, где отпечатано письмо, — сказал Кэллаген, — хотя это весьма деликатная работа.

— Я не сомневаюсь, что вы справитесь с ней, Слим. Мы найдем негодяя и поможем Виоле.

— Поможем ли? — усомнился Кэллаген. — Каким образом?

— Мы придумаем что-нибудь, должны придумать. Но сначала надо убедиться в справедливости наших подозрений.

Она поднялась с места.

— Мне пора, Слим. Меня ждут. Если вам понадобится найти меня, позвоните в «Темную рощу». Скажите, что звонят из «Уоннеса», из Брайтона. Это местный магазин, где я делаю покупки.

— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — пообещал Кэллаген.

Корина достала второй конверт.

— Здесь немного денег, Слим. Чтобы было с чего начать. Если потребуется, дайте мне знать… До встречи.

Она вышла, и Кэллаген услышал шум отъезжающего автомобиля.

Детектив подошел к стойке и заказал двойное виски с содовой. Поставив бокал на столик, он открыл второй конверт: внутри находилось пятнадцать пятифунтовых банкнот.

Кэллаген ухмыльнулся.

— «Ну и дела, — подумал он. — Ну и дела, черт меня подери!

Глава 6 Отвлекающий маневр

Кэллаген свернул с Хай-стрит в сторону Хэнтовера. Полуденное солнце только начало припекать, и он наслаждался прохладным ветерком и прелестным сельским пейзажем, который навевал мечты об отдыхе на природе. Увы, думать об отпуске было рановато — он пока мало продвинулся в расследовании и его клиентке грозили серьезные неприятности, впрочем, слово «неприятности» не очень подходило к обозначению того, что грозило Виоле Аллардайс.

Чего же добивался автор анонимного письма? Кэллаген вновь и вновь пытался реконструировать ход его мыслей, но не мог найти никакой логики. Неужели все было просто, как устройство умывальника: он всего-навсего хотел осложнить жизнь Виолы?

Как тогда он должен был поступить, узнав, что полковник Стенхарст, которому он передал информацию, умер? Очевидно, сообщить сведения, находившиеся в письме, другому лицу. Но кому? Насколько легче была бы жизнь, если бы на все возникающие вопросы можно было так же просто получить ответы, как и поставить их!

Кэллаген попытался посмотреть на дело с другой стороны, предположив, что автором письма двигало не желание насолить Виоле, а меркантильные соображения, что, по его мнению, было более вероятно. Допустим, размышлял детектив, что автором письма является Донелли. Что о нем известно? Хитрый, умный, храбрый человек, к тому же в данный момент уверен в неуязвимости своей позиции, поэтому держится очень независимо. К сожалению, Кэллаген не до конца понимал, что связывает Донелли с Кориной.

Подружка Николлза утверждает, что Корина без ума от Донелли и готова для него сделать все возможное. Тогда зачем же Корина подставила любимого человека под удар, высказав детективу подозрения, что Донелли является автором анонимного письма? Хотела, чтобы детектив подтвердил или опроверг ее подозрения, так как не могла сделать это сама? Допустим, что ее подозрения верны, как она себя поведет?

Вопросы, вопросы… Придется немало поработать, чтобы ответить на них. Все-таки главный вопрос сейчас — это мотивы, которыми руководствовался Донелли, отправив письмо, если, конечно, это сделал он.

На первый взгляд ответ напрашивался сам собой: лишить Виолу права на владение деньгами и усадьбой, в результате чего Корина станет намного богаче, чем сейчас. Но мог ли Донелли рассчитывать на то, что получить деньги от Корины будет проще, чем от Виолы? Вряд ли! Корина могла оказаться куда более несговорчивой, чем Виола, которая худо-бедно до сих пор платила по первому требованию.

Зеленая калитка была не заперта, и Кэллаген через нее вошел в сад. На знакомой тропинке, покрытой гравием, его уже ждала Виола. Подойдя ближе, Кэллаген снял шляпу и приветствовал ее.

— Я еле дождалась вас, — призналась Виола. — Бездействие начинает угнетать меня. Виола медленно прошла в глубь сада, Кэллаген следовал за ней.

— Насколько я понимаю, — продолжала она, — условия завещания в сумме со сведениями, сообщенными в письме, позволяют подозревать меня в убийстве отчима. После того, как Жерваз узнает о моем замужестве, между нами происходит ссора, в результате которой я убиваю его. Примерно так это должно звучать в устах обвинения, не так ли?

— Приблизительно так, — согласился Кэллаген. — Но ведь вы не виделись с полковником после возвращения из Лондона, поэтому я не могу представить, когда вам удалось бы убить его.

— Очень мило с вашей стороны пытаться успокоить меня, но, к сожалению, никто не знает, что я не встречалась с Жервазом. Как я уже говорила, после приезда из Лондона я отправилась прогуляться в парк, но меня никто не видел, поэтому некому подтвердить мое алиби. Доказать, что у меня были основания желать смерти полковника, гораздо легче.

— Не впадайте в панику, — мягко сказал Кэллаген и ободряюще улыбнулся Виоле. — Давайте не будем понапрасну терзаться по поводу вашего алиби на момент смерти. Вы не убивали его, этого достаточно.