Непростая история - [27]

Кирилл крепко сжал руку пловца.

— Я не знаю, как мне благодарить тебя, старина!

— Давай без сантиментов! — поморщился довольный Лешка.

Вернулась Лешкина девушка, она села на циновку.

— В воду, в воду, Леночка!

Девушка со страхом смотрела на потемневшую воду.

— Ой, что-то мне расхотелось купаться.

— Купаться я вас и не зову, вы будете пла-вать. Живо, живо! В воде в два счета согреетесь.

- Вода — парное молоко! — подтвердил Кирилл.

Но девушка продолжала сидеть, обхватив руками колени.

Мимо проходил знакомый Лешке коренастый пловец. Чемпион многозначительно показал на девушку, на циновку, на воду. Коренастый сразу все понял и незаметно встал на край плота за спиной девушки. Лешка присел с другой стороны, оба взялись за края циновки. «Ар-рш!» — скомандовал Лешка, и пловцы, одновременно оттолкнувшись ногами от доски и не выпуская из рук циновку с сидевшей на ней девушкой, метнулись в воду.

Кириллу было хорошо видно, как девушка, не успев даже снять рук с колен, только вскрикнув, вошла в воду, далеко расступившуюся от веса трех тел.

Через секунду-другую, вынырнув на поверхность, она уже весело смеялась: вода больше не казалась ей холодной.

Лежа на животе, Кирилл макал палец в лужицу, как это делал перед тем его друг, и задумчиво чертил кривые на доске. Когда пловцы стянули сидящую девушку в воду, он почему-то вспомнил свой совок для разгрузки машин. В конце концов совок — та же циновка, только надо сделать его сквозным, решетчатым, чтобы грунт просыпался. Любопытно прикинуть, какие усилия будут действовать на узлы совка? От этого зависит вес, а значит, экономичность конструкции. Без логарифмической линейки и «Справочника строителя» не обойтись.

А через минуту Кирилл думал уже о другом — о своей поэме. Ему захотелось поскорее очутиться за письменным столом.

Совсем стемнело, вышку для прыжков осветил прожектор, в его белом луче застыл прыгун, похожий на циркового артиста перед опасным номером. Кирилл дождался, пока он прыгнет.

По заливу моргали лодочные фонарики; освещенный огнями лайнер вез экскурсантов в Москву, музыка доносилась еле слышно: музыканты перешли в каюту. Далеко на воде виднелись две точки: может, Лешка с девушкой? Нехорошо, что он уходит, не простившись, но каждому свое: одним плавание, другим... Говорят, гениальные идеи носятся в воздухе, надо спешить!

Дома он разложил бумаги на столе, затем прилег на минутку, чтобы привести мысли в порядок, и заснул, позорно заснул. Антонина Ивановна, вошедшая в комнату, чтобы поговорить с сыном, с улыбкой покачала головой. Накрыв его теплым платком, она села за машинку: сегодня можно шить спокойно.

* * *

С предпостройкома Жильцовым удалось договориться быстро: деньги на оплату инструктора по плаванию найдутся, нужно только, чтобы в секцию записывались не одни проектировщики. Едва Кирилл вывесил объявление, в отдел, где он работал, началось настоящее паломничество. В обеденный перерыв дружной стайкой пришли копировщицы, бригада Петрухина прислала делегата от молодых каменщиков, записались два техника из проектного отдела, пожилой инженер-экономист и уже знакомая Кириллу крановщица Полина Глушко.

Наденька, старавшаяся ни в чем не отставать от жизни, тоже решила учиться плавать; она тут же, на полях чертежа, набросала эскиз купального костюма, который специально сошьет себе для занятий. Копировщица Люда, во всем берущая пример со своей старшей товарки, тоже записалась в секцию, разалевшись при этом, как пион. Может быть, она ждала, что Виктор Алексеевич запишется.

— С меня довольно и того, что я весь день плаваю в ваших чертежах, — сказал инженер Кириллу, когда тот, больше для очистки совести, чем из желания видеть Одинцова на водной станции, протянул ему список. — Теннис — единственный вид спорта, который я признаю! Не говоря о преферансе.

Предупредив по телефону мать, Кирилл решил после работы ехать на водную станцию. Для сокращения пути он наискосок пересекал строительную площадку. До половины высунувшийся из кабины «Воронежца» экскаваторщик махал ему рукой и что-то кричал; Кирилл сделал вид, что это к нему не относится.

С экскаваторщиком Борисом Ковалевым — после Драгина самым беспокойным и шумным человеком на стройке — Малышеву пришлось столкнуться чуть ли не в первый день своего появления на площадке. Размахивая ручищами так, что Кирилл чувствовал легкий ветерок, поднимаемый ими, экскаваторщик стал крыть его при людях последними словами за какой-то неверно оформленный наряд: он принял Малышева за нового сметчика, поступившего на работу одновременно с Кириллом.

На стройке Волжской гидроэлектростанции, откуда прибыл Ковалев, он был одним из знатных механизаторов. Первый «миллионер» ГЭС, он вынул вместе со своим экипажем комсомольско-молодежного экскаватора больше миллиона кубометров грунта — об этом писали все газеты. На Волге Ковалев разработал конструкцию ковша с облегченными стенками: трехкубовый «Уралец» мог теперь вынимать до четырех с половиною кубометров мягкого грунта.

Коллектив гидростроителей послал своего передовика в столицу на конференцию сторонников мира. Операторы кинохроники засняли Ковалева во время выступления, когда он, потрясая кулаками, клялся, что, если будет нужно, сроет Жигули до основания своим экскаватором. А вернувшись на ГЭС, он заскучал по Москве, по шумным улицам и кипучей жизни, стал работать хуже. На время его даже сняли с бригадиров. Правда, к концу строительства Ковалев выправился, получил почетное право выбрать ковшом своего экскаватора тот камень, который первым лег на дно Волги в памятный день перекрытия.