Неприступная красавица - [17]

— Это получилось удачно. — Миссис Баллимер дернула шнурок сонетки, вызывая горничную. — Значит, он помог тебе доехать до дома? Каким он тебе показался?

Синтия снова закрыла глаза, чтобы не встретиться с проницательным взглядом матери.

— Он молод, — неопределенно ответила Синтия. — Очень похож на леди Малком. Такой же высокий, как она.

И у него такие же темные глаза. И такая же улыбка. И цвет волос такой же, как у нее, и они тоже вьются.

— О, мне не нравятся кудрявые мужчины, — слишком поспешно заявила леди Баллимер. — Во вьющихся волосах есть что-то чересчур женственное, тебе не кажется?

— Да, мама, — послушно ответила Синтия, подавив раздражение. Но не преминула добавить:

— Хотя должна сказать, что волосы мистера Уиттаксра не так сильно вьются, как у его сестры.

Леди Баллимер натянуто засмеялась.

— Похоже, ты его очень хорошо разглядела.

Синтия снова почувствовала приступ раздражения, ни опять его подавила.

— Я увидела только то, что увидел бы каждый.

К счастью, в ответ на вызов леди Баллимер в дверь постучалась горничная, так что мать Синтии отвлеклась на несколько минут, приказывая горничной приготовить ванну. К тому времени, как дверь за служанкой закрылась и они с матерью остались одни, Синтия уже овладела собой. Не следует показывать матери, решила она, насколько обнажены ее чувства.

Леди Баллимер в нерешительности потопталась немного в центре комнаты.

— Что ж, пойду закончу письмо твоему отцу. А ты полежи в ванне подольше, любовь моя. Желаю тебе хорошенько расслабиться.

— Спасибо, мама. — Синтия изобразила на лице подобие улыбки.

Леди Баллимер направилась в свою комнату, но остановилась на пороге.

— А он красив?

Синтия притворилась удивленной.

— Кого ты имеешь в виду, мама?

— Молодого мистера Уиттакера, кого же еще?

Синтия сделала вид, будто раздумывает.

— Да, думаю, его можно назвать красивым. Но ты сама сможешь об этом судить сегодня вечером. Полагаю, что он будет обедать вместе со всеми.

— Можно подумать, что мое мнение что-то значит! — Но миссис Баллимер явно успокоилась. Синтии, видимо, удалось убедить ее, что Дерек Уиттакер не произвел на нее особого впечатления. Поэтому она наконец удалилась в свою комнату, оставив ее принимать ванну.

Как же это было утомительно — постоянно находиться под наблюдением! Однако Синтия понимала причину беспокойства матери. Влюбиться означало бы для Синтии катастрофу. Вся семья сплотилась в молчаливом заговоре, только бы предотвратить это неминуемое бедствие. Пока что им это удавалось… Насколько им было известно. Синтию, естественно, раздражали постоянные попытки матери прослеживать ее отношения с любым молодым человеком, с которым она знакомилась, но по крайней мере эти попытки были очевидны. От внимания Синтии не ускользали маленькие уловки и хитрости матери, и поэтому ей удавалось их худо-бедно, но обходить.

Когда-то она чувствовала себя виноватой, когда чуть ли не каждый день обманывала мать, правда, по мелочам, мороча ей голову. Больше этого не будет. С годами борьба за сохранение в неприкосновенности своей личной жизни стала принимать угрожающие размеры. Желание самой решать свою судьбу стало превалировать над правом матери знать о ней все. А в данных обстоятельствах, когда ей приходится скрывать слишком много, она будет отчаянно бороться с постоянным вмешательством матери в ее дела. Могут же у девушки быть свои секреты.

Расслабляющее действие горячей ванны только увеличило ее усталость. Она высушила у огня волосы, заползла под одеяло и уснула. Спустя несколько часов она проснулась: леди Баллимер трясла ее за плечо.

— Синтия, любовь моя, ты не заболела? Уже поздно.

Пора одеваться к обеду.

— Уже так поздно? Нет, мама, я не заболела.

Синтия спустила ноги с кровати и зевнула.

Леди Баллимер поглядела на дочь с беспокойством.

— Надеюсь, ты не простудилась. Это так на тебя не похоже — проспать почти целый день.

— Я плохо спала прошлой ночью, — непроизвольно вырвалось у Синтии, которая еще не проснулась окончательно. Она тут же пожалела о сказанном.

— Почему? — насторожилась леди Баллимер.

— Не знаю. — Это было почти ложью, и Синтия пожалела о том, что соврала. Поэтому она поправилась:

— Это не имеет значения. — Но Синтия боялась взглянуть матери в глаза. Она встала и направилась к гардеробу. — Что мне надеть сегодня: желтое платье из крепа или шелковое синее?

Наряды всегда были у леди Баллимер на первом плане.

Ее основным занятием было следить, как одета ее дочь. Надежды Синтии оправдались: мысли матери сразу же заработали в привычном направлении.

— Ты была в синем в прошлую среду.

— Я не имею в виду темно-синее. Я говорю о новом платье. — Она вынула платье из коробки, в котором его доставили от портного. Папиросная бумага шурша упала на пол. Бледно-голубые складки шелка заструились у нее между пальцами. — Я еще ни разу его не надевала.

— Нет, нет, моя дорогая. Это блестящий шелк, и он не подходит для обычного семейного обеда даже в Оулдем-Парке. Это платье мы прибережем для особого случая. Давай я его сверну, а то оно помнется. — Леди Баллимер выхватила платье из рук Синтии и начала ловко складывать его, не скрывая озабоченности. — Ты должна относиться к своим платьям бережно. Ты же знаешь, в каких стесненных обстоятельствах мы находимся. Наши средства весьма ограниченны.