Непристойные игры - [2]

Как бы ни называлось искомое лицо, домработница ли, экономка ли, да пусть хоть компаньонка, неважно. Но если она сможет сориентироваться в его бардаке и наладить жизнь Фэзерстоун-Холла должным образом, чтобы он, не задумываясь над тем, где лежит аптечка, получал свой пластырь всякий раз, когда он ему понадобится, Кейд Грант был бы счастлив. Еще хорошо бы она была незаметна, как дух… Таким он видел эталон горничной, кухарки, домашней прислуги.

Может человек, имея черный пояс по карате, много испытавший на своем веку, со многим справившийся, не обладать ровным счетом никакими бытовыми навыками? Конечно. Однако Кейд умело распорядился заработанными за годы службы деньгами, кое-куда их вложил, кое-что получил, очень даже неплохо себя обеспечил, так что теперь можно и на персонал потратиться, чтобы не стать воплощенным ходячим недоразумением.

Он составил объявление, в котором четко изложил свои требования к кандидатке, указал также некоторые сведения о себе, поместил его в местной газете и над почтовым ящиком у въезда в имение не забыл прикрепить маленький щит с объявлением о вакансии — на случай, если экономка его мечты будет проходить мимо.

Вскоре эти его действия не только привлекли интерес потенциальных экономок, но и местных репортеров не оставили равнодушными. Видимо, им желание отставного военнослужащего наладить быт показалось экстравагантным. Кейд Грант понимал, что это преувеличенное внимание следует связывать главным образом с местом его проживания — легендарным Фэзерстоун-Холлом.

Безуспешно обшарив шкафчики в поисках пластыря для все еще кровоточащего пореза, мужчина без удовольствия допил свой уже весьма поостывший кофе и бросил в раковину пустую чашку с темно-коричневой гущей на донышке. Раздался вполне ожидаемый звон и лязг.

Он грозно посмотрел на непорядок, собрался было принять меры, но его спас стук в дверь.

Стремительной поступью подполковник в отставке направился в прихожую, рисуя в воображении образ до смерти перепуганного члена съемочной группы, вынужденного серьезно рискнуть и вернуться в логово Гранта, чтобы выпросить забытый в спешке кабель или проводок.

Но нет же. Это был не перетрусивший телевизионщик. За дверью стояло жалкое создание в весьма странном наряде.

— Да? — изумленно обратился к ней хозяин дома.

— Могу я войти? — захлебываясь слезами, жалобно пробормотала замарашка.

Ее пышное белоснежное платье, усыпанное сияющими кристалликами, было измято. Праздничный макияж растекся по мордашке. Уложенные в причудливую прическу золотисто-медовые волосы растрепались. Весь этот ужас венчали маленькая диадема и сбившаяся набок фата. Не нужно зваться провидцем, чтобы разглядеть в этой несчастной невесту.

Но в ее облике не было ни малейшего признака радости и торжества, которые традиционно сопутствуют обряду бракосочетания. Девушка рыдала и бормотала, икала и запиналась. Она вошла в дом Кейда, с трудом передвигая ноги в белых, но испачканных в пыли и дорожной грязи шелковых туфельках.

— Но, позвольте… Что вам тут надо?! — опешив от этого зрелища, пробормотал подполковник Грант.

— Работа!.. Объявление!.. Вывеска у дороги! — раздельно и надрывно выкрикнула она, безотчетно махая рукой в ту сторону, откуда только что появилась.

Девушка брела по дому, не разбирая дороги, и оказалась в гостиной. Там она упала в кресло и закрыла лицо руками.

— Значит, вы ищете работу экономки? — строго проговорил Кейд, остановившись напротив нее.

Девушка в белом подняла на него заплаканные глаза. Несколько мгновений они молча изучали друг друга.

— Да! — закивала она, разрыдалась, но тотчас взяла себя в руки, вытерла слезы, оставив на щеках четкие росчерки туши, теней и помады. — Это было бы идеально, сэр. Конечно, мне хотелось бы явиться сюда не в таком виде… и не в таком состоянии… — добавила она.

— Другие кандидатки именно так и поступают, — сурово заметил мужчина.

— Обстоятельства решили все за меня, сэр, — трагически констатировала девушка. — Ой, как же хорошо, что у вас горит камин. Я погреюсь?

— Валяйте, — позволил ей Кейд.

Если бы ее попросили коротко объяснить, что с ней произошло, почему она в таком состоянии или что привело ее в Фэзерстоун-Холл, она бы ограничилась одним словом: «катастрофа». Могла бы еще констатировать, что после всех злоключений сегодняшнего утра ее репутации пришел конец: она окончательно запятнана и ее никакими ухищрениями не отмыть.

Весь облик девушки, в сущности, без лишних слов передавал ощущение катастрофы. И даже хуже того, поскольку на лице ее легко читалось ожидание еще более чудовищных бедствий.

Однако хозяину Фэзерстоун-Холла сложно было преисполниться должным сочувствием к юному созданию. Просто прежде ему не приходилось видеть человеческое горе в подобном обличье. Девушка выглядела настолько гротескно, что невольно в голову приходила мысль о злобном розыгрыше.

Она же тем временем смотрела на хозяина дома оценивающе. Радовало то, что он совершенно не похож на Хорейса, чуть не ставшего ее мужем.

Думая о несостоявшемся венчании, тут же, прямо у камина и прямо на глазах у незнакомого мужчины, девушка принялась избавляться от атрибутов церемонии — фаты, диадемы, всяческих украшений, коих было немало. Затем сбросила туфли…