Непристойное предложение - [95]

Она ободряюще ему улыбнулась.

— О, я совсем не волнуюсь, — последовал ответ.

Странно, но у него было такое ощущение, будто она и впрямь не волновалась о том, что их могут не найти. Могла ли Пэйтон быть столь же счастлива, как и он сам, оттого, что судьба свела их вместе? Или она просто была настолько уверенной — так слепо и по-детски — в его способностях, что даже не могла себе представить, будто им никто не придет на выручку? Эта мысль слегка ошеломила Дрейка. Он привык командовать, привык отдавать приказы и видеть, как их исполняют. Но он никогда в жизни, насколько ему было известно, не внушал людям такой уверенности. Ещё более бессмысленным такое отношение Пэйтон к нему делало то обстоятельство, что именно она спасла его и нашла безопасное убежище.

Он не может продолжать нежиться во взгляде обожающих его глаз. И в этом не было ее вины. Он вообще ни в чем не мог ее винить. Но в глубине души Дрейк пожелал, чтобы Француз все-таки нашел их, тогда бы он смог выместить свою неудовлетворенность на красивой физиономии пирата.

— Это очень хорошо, Пэй, — сказал Дрейк, поднимаясь на ноги. В отличие от нее ему пришлось натянуть брюки. Он не чувствовал себя также уютно, как Пэйтон, будучи нагим. Ну, ему и скрывать-то нужно было больше, чем ей. — Я, пожалуй, прогуляюсь и попробую найти сухое дерево для костра. Ты оставайся здесь и, если этот шикарный серый приятель подплывет снова, проткни его кинжалом. Договорились?

Пэйтон послушно взяла у него гарпун, потом перевернулась на спину, чтобы лечь подальше от камней на более мягкий песок, и пристально посмотрела на небо.

— О, смотри! — произнесла она без малейших признаков тревоги в голосе. — Розовый закат. Завтра должна быть чудесная погода.

Дрейк заметил, что край сорочки Пэйтон почти не скрывал низ ее живота. Эта сорочка была ее единственным одеянием. Дрейк не слишком удивился, обнаружив, что треугольный лоскутик кудряшек, который так манил его несколько часов назад, не потерял для него ни капли своей притягательности. Он устыдился своей ненасытной жажды тела Пэйтон. Нужно немедленно отвести глаза, бросить взгляд на другие части тела девушки, не вызывающие подобных воспоминаний.

— А это что такое? — воскликнул он, указав кивком головы на ее лодыжку.

Пэйтон продолжала щуриться, глядя на вечернее небо.

— Что именно? — уточнила она.

— Лента на твоей лодыжке.

Это заставило ее подняться, причем довольно резво. Одним плавным движением Пэйтон стащила ленту — разорвав, а не развязав — и бросила её через плечо в воду.

— Ничего, — быстро ответила она. — Просто напоминание. Мне оно больше не нужно.

Он подошел к кромке воды и присмотрелся. Лента покачивалась на поверхности воды, а серая рыбина взирала на нее снизу, ошибочно принимая за нечто съедобное.

— Что это было?

— Это долгая и очень скучная история, — ответила Пэйтон.

Дрейк сурово взглянул на нее, будучи неуверен, дразнит она его или нет, ведь он точно также ответил на ее вопрос о Французе. Но Пэйтон лишь усмехнулась и произнесла:

— Помнишь ту ночь на Амазонке примерно два или три года назад, когда я сказала, что хочу лежать на палубе и наблюдать за падающими звездами, а ты принес мне свое одеяло и подушку?

Он непонимающе на нее уставился. Пэйтон снова пыталась сменить тему беседы.

— Да.

— Правда? — Она выглядела чрезвычайно удивленной. — Росс сказал, что ты был тогда уже слишком пьян, чтобы помнить или хотя бы просто осознавать, что ты делаешь.

Коннор ощутил внезапную и безосновательную неприязнь к ее братьям, особенно к Россу.

— Разумеется, я осознавал, что делал, — отрывисто сказал он. — Мне не хотелось, чтобы ты простудилась. Боже правый, хоть кому-то из твоих братьев нужно было не просто изредка уделять тебе внимание, но и заниматься твоим воспитанием. Знаешь, Пэйтон, с их позволения ты выросла полудикой. Когда я думаю о тех вещах, с которыми ты сталкивалась каждый божий день, вещах, о которых женщине знать вообще не подобает, у меня кровь стынет в жилах. Все твои братья заслуживают основательной трепки, но больше всего — Росс за то, что потворствовал этому.

Она посмотрела на него, даже и не думая возмущаться.

— Но ведь, в конце концов, со мной ничего не случилось, — напомнила Пэйтон, пожав плечами.

— И это определенно не является заслугой твоих братцев! С тобой всё в порядке потому… не знаю почему. Полагаю потому, что у тебя есть здравый смысл, осмелюсь добавить, что его у тебя больше, чем у твоих братьев вместе взятых.

Улыбка, которой она его одарила, была не менее ослепительной, чем закат.

— Спасибо, — только и произнесла Пэйтон в ответ.

Но это слово и та простота, с которой девушка вымолвила его, как будто что-то надломили в нем, и то, что Дрейк старался запрятать поглубже, вырвалось на свободу. В следующее мгновение он осознал, что опустился на колени перед Пэйтон, положил свои огромные загорелые ручищи на ее гладкие бедра и развел их в стороны.

Пэйтон, не шевелясь, посмотрела на него и окликнула:

— Дрейк?

Он поднял голову, сжав челюсти.

— Прошу, ради Бога, называй меня Коннором.

— Хорошо, Коннор. Что ты вытворяешь?

Вместо ответа Дрейк начал действовать. Он нагнулся вниз и коснулся губами мягкого лоскутка волос меж ее бедер. Пэйтон начала сопротивляться, и Дрейк понял, что напугал ее этим прикосновением. Она опустила руки ему на голову и уцепилась за отросшие волосы.