Непристойная страсть - [106]

Но она не могла ничего сказать. Вместо этого она спрыгнула с кресла и рванулась к двери, только бы уйти отсюда и не видеть его. Но он схватил ее за запястья, безжалостно сдавливая ей кости, пока она не перестала вырываться.

– Вот видите? – мягко сказал он, ослабив хватку и скользнув пальцами вверх, по плечам. – Я держал вас намного крепче, чем Бену пришлось, вероятно, держать Льюса, но не думаю, чтобы появились синяки.

Она подняла глаза и посмотрела ему в лицо – оно было так далеко от нее, значительно дальше, чем если бы вместо него здесь был Майкл. Но Нейл выше ростом. Выражение в его глазах было очень серьезным и в то же время отчужденно-вежливым, словно он догадывался, что она чувствует, и не порицал ее за это. Но как верховный жрец древних времен, был готов вынести все во имя высшей цели.

До этого разговора она, оказывается, даже не подозревала, что за человек Нейл, сколько в нем страсти и решимости добиваться своего. Не подозревала она и той глубины чувств по отношению к ней, которые он хранил в себе. Возможно, он настолько искусно скрывал свою боль, а возможно, он был прав, обвиняя ее, и увлеченность Майклом позволила ей легко убедить себя в том, что Нейл нисколько не чувствовал себя уязвленным ее отступничеством. Но он таки был уязвлен. И все же это не помешало ему постараться устранить угрозу, которая исходила от Майкла. Он не отступился. Браво, Нейл!

– Мне очень жаль, – произнесла она довольно сухо, – хотя у меня и нет сейчас сил заломить руки, как я бы назвала это, или рыдать и падать перед вами ниц. Но мне и в самом деле жаль. Больше, чем вы в состоянии себе представить. Слишком жаль, чтобы я стала пытаться оправдываться. Все, что я могу сказать, – это что мы, те, кто заботится о вас, наших больных, точно так же можем быть слепы, можем заблуждаться, как любой из вас, кто входил когда-либо в двери отделения «Икс». Вы не должны были смотреть на меня как на богиню или какое-то непогрешимое создание. Я не такая. И никто из нас не может быть таким! – Глаза ее наполнились слезами. – Но, Нейл, вы даже представить себе не можете, как бы мне хотелось, чтобы мы были именно такими!

Он легонько обнял ее, поцеловал в лоб и снова отпустил.

– Что ж, что сделано, то сделано. Вы ведь знаете пословицу: «Даже богам не под силу превратить яичницу в яйца». Но мне стало легче, после того как я высказался. И мне тоже жаль. Для меня нет радости в том, что в моих силах причинить вам боль, хоть вы и не любите меня.

– Я хотела бы, – проговорила она.

– Но не можете. Я знаю, и от этого никуда не деться. Вы видели меня таким, каким я впервые пришел в отделение «Икс», и это стало преградой для вашего отношения ко мне, которую, я думаю, мне не удалось бы разрушить, даже не будь Майкла. Он привлек вас, потому что с самого начала был для вас мужчиной – здоровым, целостным человеком. Он никогда не прятался, не плакал от жалости к самому себе, никогда не представал перед вами начисто лишенным мужского достоинства. Вам не приходилось менять ему трусы, подтирать за ним грязь или часами выслушивать перечисление его скорбей и несчастий – тех самых, о которых вам причитали десятка два мужчин, таких как я.

– Пожалуйста, прошу вас! – взмолилась она. – Я никогда, никогда не думала об этом – или о вас – так!

– Так я думаю о себе сам, глядя на себя со стороны. Теперь я в состоянии это делать. Так что это, вероятно, более точное описание моей личности, чем вы готовы допустить. Но я излечился полностью, вы знаете. И теперь я смотрю на себя, того, прежнего, и не могу понять, как же такое могло со мной случиться.

– Это очень хорошо, – сказала она и направилась к двери. – А теперь, Нейл, пожалуйста, давайте попрощаемся! Прямо сейчас. Не знаю, сможете ли вы понять, что эта моя просьба не означает ни неприязни, ни пренебрежения, ни отсутствия любви к вам? Но сегодня такой день, конца которого я не могу дождаться. И если мы будем продолжать разговор, он так и не кончится. Лучше бы я вас не встречала. Я говорю это по одной-единственной причине – у меня такое ощущение, как будто мы справляем поминки. Отделения «Икс» больше нет.

Он вышел вместе с ней в коридор.

– Что ж, придется мне устроить свои собственные поминки. Но если однажды вы почувствуете, что хотели бы видеть меня, вы найдете меня в Мельбурне. Адрес есть в телефонной книге. Турак. Паркинсон, Н. Л. Дж. Мне пришлось долго искать, прежде чем я нашел ту единственную женщину, которая мне нужна. Мне тридцать семь лет, так что я не передумаю. – Он рассмеялся. – Как я могу вас забыть? Ведь я ни разу даже не поцеловал вас.

– Тогда поцелуйте меня сейчас, – сказала она, почти любя его. Почти.

– Нет. Вы правы, отделения «Икс» больше не существует, но я стою на его неостывшем трупе. То, что вы предлагаете мне, это одолжение, а я не хочу никаких одолжений. Никогда.

Она протянула руку.

– До свидания, Нейл. И желаю счастья. Уверена, оно ждет вас.

Он взял руку, тепло пожал ее, затем поднял к губам и нежно поцеловал.

– До свидания, Онор. Не забудьте, мой адрес – в мельбурнской телефонной книге.

И вот наконец остался последний переход; невозможно было себе представить, что он когда-нибудь наступит, хотя так давно его ждешь. Как если бы База номер пятнадцать являла собой отрезок жизни, равный самой жизни. И теперь все кончилось. Кончилось Нейлом – и как уместно! Теперь он настоящий мужчина. Да, он прав, утверждая, что с самого начала находился в невыгодном положении. Она действительно воспринимала его прежде всего как больного. И смешала его со всеми остальными. Бедный, грустный, хрупкий… Но увидеть, что ничего этого в нем не осталось, было так радостно. Он предполагал, что своим выздоровлением он обязан последним нескольким неделям, вернее, той ситуации, которая сложилась в эти дни, но это не так… Только самому себе он обязан выздоровлением, только так оно возможно. И поэтому, несмотря на свое горе, боль и страдания, она пустилась в последний свой поход, зная, что отделение «Икс» существовало не напрасно и исполнило свое предназначение.