Непристойная Блистательная Любовь - [41]

— Нет, в этом я сомневаюсь. Она бормотала что-то про розовые Взрывающиеся Звёзды.

— Я что-нибудь придумаю, братишка. Ты только дыши. Я скоро буду.

К тому времени, как Пэйс появляется в доме, небо становится тёмным, а вдалеке раздаются громкие раскаты грома. Скоро нагрянет дождь.

— Где она? — спрашивает он.

— В спальне, — я уложил её вместе с фотоальбомом моей последней поездки в Африку. Казалось, она могла бы смотреть на фотографии маленьких деревень, людей и детей часами.

— Чего ты хочешь от меня?

— Нам нужны макароны с сыром.

— Тебе следовало сказать мне, я мог бы прихватить что-нибудь по дороге, — он поднимает пластиковый пакет, который полон, по меньшей мере, десятью упаковками Взрывающихся Звёзд.

— Нет, нам нужны домашние.

— И как мы это сделаем?

— Не знаю. Загуглим, думаю.

Он кивает и направляется на кухню.

— Принеси их наверх, когда всё будет готово, — говорю ему, после чего поворачиваюсь к лестнице.

Софи тихонько посапывает, но, когда я пересекаю спальню, она поднимает голову и несколько раз моргает, её глаза расфокусированы. Я рад, что она отдохнула, хоть и немного.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, присаживаясь на кровать рядом с ней.

— Слабой, — отвечает она, убирая с лица запутавшиеся волосы.

— Я думал, может, мне наполнить тебе горячую ванну? Это помогло бы тебе расслабиться.

Она кивает.

— Ладно.

По крайней мере, она позволяет мне заботиться о ней. Не спорит со мной из-за этого. Если бы она так делала, я бы на самом деле чувствовал себя немощным и беспомощным. К тому же, я знаю, что мои деликатные жесты мало чем помогают, но я хотя бы могу что-нибудь делать.

Я врубаю горячую воду и наблюдаю за тем, как наполняется ванна. Затем, сбросив небольшое количество содержимого баночки «Stress Fix», иду за Софи.

Она позволяет мне отнести её в ванную и раздеть, а потом опустить в воду.

— Как тебе? — вопрошаю я, как только она садится.

— Хорошо, — отвечает она и балует меня своей редкой улыбкой.

Моё сердце подпрыгивает, Боже, как же мне не хватает её радостного вида.

— С тобой всё будет нормально? Я принесу тебе одежду.

Она кивает.

— Ты же вернёшься, да?

— Да, — подтверждаю я.

Приготовив для неё сменную одежду, я повторно захожу в ванную, убираю её на прилавок, вытаскиваю табуретку из-под туалетного столика и сажусь.

— Спасибо за то, что остаёшься, — она снова ухмыляется мне.

— Понятное дело, что остаюсь. Хочешь, чтобы я помыл тебе голову?

Она качает головой.

— Я её уже мыла. Знаешь, я всё ещё принимаю душ.

— Я знаю, что ты его принимаешь, — на самом деле, вовсе не знаю.

— Я не сломлена, ты же знаешь.

— Знаю.

Я дожидаюсь на табуретке: проверяю работу по электронной почте на телефоне, пока Софи отдыхает в ванне. Она спускается ещё ниже в воде и укладывает голову на бортик, глаза закрыты, а черты её лица рассекает пустое выражение. Когда она стягивает волосы в небрежный узелок на макушке, по её нескоординированным движениям я могу сказать, что она по-прежнему пьяна.

Желудок сводит от волнения. Я пытаюсь не зависать, пытаюсь не пялиться, а вместо этого сосредоточить внимание на ответах для десятка непрочитанных сообщений, но это трудно. Мысли о ней поглощают всё моё существо.

Я поднимаю взгляд, когда слышу звук движения в воде. Софи поднялась и стоит в центре ванны со сбегающими по её телу потоками мыльной воды. Мои глаза лениво скользят от вершинок её полных грудей вниз, к обнажённой киске, и я чувствую, что моё тело заметило её. Мой член пульсирует, наливаясь тяжестью на моём бедре. Несвоевременный чёртов ублюдок. Но голая Софи — не то, что я смог бы проигнорировать, какой бы мрачной ни была ситуация.

Я хватаюсь за полотенце, когда она выходит из ванны на коврик. Она позволяет мне вытереть её с головы до пальцев ног, казалось бы, не обращая внимания на моё возбуждающееся состояние.

Софи стоит на месте, наблюдая за мной огромными голубыми глазами. Когда я беру с прилавка пижаму, её полные губы пересекает небольшая надутость.

Игнорируя желание стереть эту хмурость поцелуем, я придерживаю штаны, и Софи, покорно поднимая одну ногу за другой, ступает в них.

— Как ты себя чувствуешь? — интересуюсь я. Мой голос слишком хриплый от желания. Я прочищаю горло.

— Лучше, — говорит она, её собственный голос — тихий шепот.

— Хорошо, — я рад, что ванна помогла, и надеюсь, что еда, приготовленная Пэйсом, улучшит её состояние. — Я не хочу, чтобы ты так пила, когда меня нет дома.

Я приподнимаю её подбородок, заглядывая ей в глаза.

— Знаю, — она сглатывает. — Просто это был тяжёлый день.

Дерьмо. Теперь я чувствую себя мудаком.

Я поглаживаю её щеку и прижимаюсь к её губам нежным поцелуем.

— У тебя могут быть тяжёлые дни. Только я не хочу беспокоиться о тебе, ладно?

Она кивает и наклоняется для ещё одного поцелуя.

— Я скучаю по тебе, Колтон. Скучаю по нам.

— Я здесь, милая. Я никуда не ухожу, — я прикасаюсь своими губами к её и чувствую с точностью до секунды, как поцелуй меняется, становясь разгорячённым и полным громкого обещания чего-то большего.

Софи раздвигает губы, и её язык легонько исследует мой рот. Я инстинктивно открываюсь, и мой собственный язык осторожно пробегается вдоль её. Знаю, что не должен этого делать, но прошло столько времени с тех пор, как я целовал её — целовал по-настоящему, — и я страстно желаю её тепла и ощущения нормальности. Она посасывает мой язык в своем рту, и я подавляю тяжёлый стон удовольствия.