Непримиримые влюбленные - [38]

Ни одно уважающее себя привидение не захочет обитать в доме, который находится в таком состоянии!

Она пошла по дороге, с каким-то глубоким внутренним удовольствием разглядывая маленькие окна с толстыми деревянными перемычками вверху и внизу. Переднее крыльцо блестело, заново покрашенное в черный цвет. Высокий, крытый шифером козырек был покатым, как и крыша дома. По-видимому, в доме никого не было, хотя все признаки ведущихся работ были налицо, на дороге стояла различная техника. А на некоторых окнах висели шторы. Кто бы его ни купил, дом, видимо, скоро станет обитаемым.

Не вынимая рук из карманов, Мэдлин подошла ближе, остановилась перед низким крыльцом и с любопытством взглянула на окна нижнего этажа. Ничего страшного, если она тихонько заглянет в окно, решила она. Осторожно ступая, Мэдлин подошла к ближайшему окну, под которым была разбит клумба, и заглянула внутрь. День был пасмурный, маленькие окна пропускали мало света, и Мэдлин было трудно разглядеть комнату. Но она поняла, что жить в доме еще нельзя, предстоят большие отделочные работы.

Отступив от окна, она медленно пошла вокруг дома, останавливаясь и заглядывая в каждое окно Позади тоже царило запустение, деревья одичали. Когда-то здесь был огород, за ним фруктовый сад, спускающийся прямо к реке, но сейчас все так буйно разрослось, что трудно было сказать, где кончается огород и начинается сад.

Старый каретный сарай и конюшня стояли почти рядом. По большим висячим замкам на дверях Мэдлин догадалась, что строители используют их как кладовые.

К старой задней двери вели стертые ступени. Сбоку был подвал, его ступени поросли мхом. С этой стороны высоко расположенные окна не позволяли заглянуть внутрь Поэтому Мэдлин лишь бегло оглядела заднюю стену дома и пошла дальше. У фасада она задержалась, бросила прощальный взгляд на дом и внезапно почувствовала непонятную тяжесть в сердце.

– Если хочешь, открой дверь. Она не заперта.

Мэдлин испуганно вскрикнула и резко обернулась на голос.

Доминик стоял в нескольких ярдах от нее, темные волосы развевались на ветру.

– Что за шутки! – возмутилась Мэдлин.

– Приняла меня за призрак майора? – улыбнулся Доминик. Он и не думал раскаиваться.

– Как ты здесь оказался? – Мэдлин поискала глазами машину.

– Ее здесь нет. – Он сразу догадался, что она высматривает.

Только теперь она заметила, что он без куртки – лишь черные брюки и белая рубашка. Ошеломленная, она уставилась на него.

– Это твой дом, да? Ты его купил?

Он насмешливо улыбнулся ей и перевел взгляд на отреставрированный фасад своего последнего приобретения. Усилившийся ветер трепал тонкую рубашку на груди, верхние пуговицы были расстегнуты, виднелись темные волосы.

Доминик стоял, ссутулившись на холодном ветру, руки в карманах брюк. Холод заострил его черты, глаза потемнели, черные волосы подчеркивали бледность лица.

– Кажется, начинается дождь, – вдруг сказал Доминик и протянул ей руку. – Пойдем, – предложил он. – Я все тебе покажу.

Она вспомнила, как он касался ее этой рукой, и вздрогнула. И такая лавина темных чувств вдруг обрушилась на нее, что она зажмурилась и крепко стиснула руки в карманах дубленки. Ей было стыдно за себя.

– Пойдем. – Он оказался рядом, коснулся ее руки, она открыла глаза. Доминик стоял прямо перед ней, по выражению его лица она поняла, что он знает, о чем она думала. – Пойдем, – повторил Доминик настойчиво, обнял ее за плечи и, прижав к себе, повернул к входной двери.

Они вошли вместе, Доминик закрыл дверь. Холодный ветер остался снаружи. Мэдлин окружила внезапная тишина. Она стояла, затаив дыхание и ощущая теплую руку Доминика на своих плечах. Все ее чувства были устремлены только к нему, и ей с трудом удалось переключить внимание на окружающую обстановку.

Они стояли на старом каменном полу в большом квадратном зале. Вероятно, когда-то это была главная комната в доме, и семья, жившая во времена королевы Елизаветы, собиралась здесь за огромным обеденным столом. По вечерам все тоже собирались в этой комнате. В огромном камине, сложенном из камня и отделанном деревом, горели поленья. Камин почти целиком занимал главную стену дома.

Наверное, в комнате было холодно, гуляли сквозняки, ветер разносил дым из камина. Этот большой и довольно безобразный зал хранил все следы истории и романтических волнений бурной и безнравственной елизаветинской эпохи. Мэдлин знала: стоит закрыть глаза – и явятся призраки заносчивых мужчин и женщин в бархатных одеяниях с горностаем на плечах, которые смеялись и шутили, не замечая, как здесь неуютно. Голоса отдавались от толстых каменных стен и деревянной лестницы, ведущей на галерею.

– Надо повесить обратно хрустальную люстру, – сказал Доминик. Он заметил, что Мэдлин смотрит на потемневшие от времени балки, поддерживающие плохо оштукатуренный потолок. – Она была такая грязная. Мы и не подозревали, что люстра – настоящее сокровище, пока не сняли ее. Экстра-класс. – Доминик был доволен. – Сейчас специалисты очищают и восстанавливают ее, так же как и другие сокровища, которые мы нашли, стряхнув с них пыль веков.

– Бедный майор, – вздохнула Мэдлин. – Если вещи были в таком плачевном состоянии, как же он здесь жил?