Неприкосновенное сердце - [91]

Все легли в постель, и что я делала на отдыхе, которого у меня не было много лет? Да, занималась дурацким самопоеданием и пыталась сбросить на свою голову еще больше проблем, чем есть. Так много книг написано о первой любви и о том, что, по большому счету, она первая и единственная. Но правда ли это? Может, все так думают, потому что это по молодости и по глупости? Первая любовь редко бывает счастливой и почти никогда долгосрочной. Мы взрослеем и понимаем, что хотим идти дальше, увидеть что-то новое, а какой человек готов ждать, пока ты что-то там ищешь? И готов ли ты сам ждать другого человека?

Я снова открыла список контактов в телефоне и набрала еще один номер.

— Донна, — услышала радостный голос матери. — Все хорошо?

— Ты любишь его даже в своей ненависти, мама.

— Так и есть, — ответила она после нескольких минут молчания. — Я всегда буду любить твоего отца. Но одна из причин, почему я так переживала за тебя, так это потому, что ты и есть твой отец. С тобой трудно, и у тебя всегда был его взгляд. Ты, как и он, защищаешь тех, кого любишь, пусть и таким варварским способом. Ты упертая и безрассудная, Донна. Еще ты смелая. И как бы я не пыталась увести тебя от той жизни, я поняла, что ты всегда будешь дочерью Нейта Картера в сотни раз больше, чем моей.

— Я любила тебя, мам, — прошептала я, вытирая слезы. — Я всегда буду любить тебя.

— Я знаю, милая, — услышала я улыбку. — Я знаю, Донна, но ты всегда будешь Картер, и я не смогу изменить этого, даже ценой своей жизни.

— Я говорила с ним.

— Я уже поняла это, но, знаешь, что бы ни подтолкнуло тебя к этому звонку, не смей думать о том, что не выберешься, Донна. Ты выдержишь.

Чарльз Буковский сказал: «Я слишком хорошо знаю свои недостатки, чтобы требовать взаимной любви».

Кажется, мое призвание — ломать и терять все хорошее, что случается со мной. Японцы называют это «икигай», что означает «то, что придает жизни смысл и заставляет просыпаться по утрам с радостью». Радостью тут, конечно, не пахнет, но кажется, что, что бы я ни делала, ничего надолго не задерживается рядом со мной, по крайней мере хорошее.

Я взяла телефон и позвонила ему, даже понимая, что, скорее всего, я попаду на голосовую почту.

— Донна, — услышала я голос Адама спустя два гудка. — Что-то случилось?

— Да, — сказала шепотом. — Я поговорила в первый и последний раз со своим отцом. И из всех людей, которых знаю, хочу именно тебе рассказать. Но самое смешное, что рассказывать нечего.

— Донна, все, что было между нами, не изменилось, но я просто не могу. Я не могу понять, как та женщина, которую я знаю, может так отличаться от той, которая есть на бумагах? Мне просто кажется, что я совсем тебя не знаю.

— Мне кажется, что я сама себя не знаю, Адам.

Я услышала женский голос из трубки Адама, и мое сердце разбилось.

— Кто там? Ты там с кем-то?

— Ты, — вздохнул Адам. — Всегда. Только ты. Я знаю, что твоя грудь быстро поднимается и опускается сейчас, и я хочу, чтобы ты сейчас была в моей постели. Голая. Я бы прижал тебя к себе, одной рукой сжимая твою шею, и притянул к себе поближе. Потом скользнул бы руками по твоей груди и начал бы двигать бедрами под ритм музыки, которую ты бы выбрала. Твое тело двигалось бы вместе со мной, Донна, и я бы воспользовался твоей беспомощностью и незащищенностью в этот момент. Ты бы делала все то, чего хотела больше всего.

— Ты все еще любишь меня? — почти задыхалась я. — Любишь?

— Я люблю тебя, Донна. Но я не верю тебе и все же хочу сделать все, чтобы защитить тебя.

========== Глава 14 ==========

Сегодня, когда мы вернулись в Нью-Йорк, я остановилась на пороге своего дома и осмотрелась. Живя в этом городе, ты каждый день встречаешь десятки красивых людей, и почти никогда счастливых. Когда ты постоянно смотришь на красивых, становишься невосприимчивой к этому, но побывав в Риме, я поняла, как мы отличаемся. У нас все время какие-то глупые проблемы, и мы не наслаждаемся. Наши женщины и мужчины пытаются выглядеть дорого и ярко. В смысле того, что что-то должно их выделять. Часы это или сумочка — не имеет значения, мы просто хотим перепрыгнуть тех, кто живет в соседнем доме, или того, кто только что случайно ступил не на ту улицу. В Италии все по-другому. Они красивы, но их красота не бросается в глаза. Они носят элегантные очки в черной или белой оправе и свободные брюки, в которых им удобно. Мало у кого идеальные белые ровные зубы и нет ботокса и автозагара на каждой возможной части тела.

Эмили осталась вместе с Брайаном в Риме, а у всех остальных не было причин, подобных ей. Я наблюдала за ними, и они были словно воздух друг для друга. Кажется, нет вещей, которых они друг другу бы не простили. Они были друзьями, любовниками, и порой у меня появлялись мысли, что Брайан играет за другую лигу. Нет, ну сами подумайте, разве может натурал так хорошо понимать женщину? Даже когда он ее любит.

И вот открыв дверь квартиры и держа свою дочь за руку, я решила, что, наверное, стоит начать что-то менять. В конце концов, мне уже не двадцать, и моложе я не стану. Нужно разобрать свою жизнь. Минимум на книгу, в крайнем случае — на цитаты, и наконец выбросить ненужное. Оливия пошла распаковывать свои вещи, а я открыла свой банковский счет и связалась с риелтором и Стейси, предупредив, что приеду.