Неприкосновенное сердце - [53]

— Не уходи, Донна, — сказала подруга. — Я хочу сказать тебе кое-что, но еще я хочу, чтобы потом ты забыла об этом.

— Конечно, — прилегла я рядом. — Привет, малышка, — погладила я живот подруги. — Это тетя Ди. Я научу тебя влюблять в себя так, чтобы всем остальным сносило крышу, и тебя не будут никогда контролировать. Если тебе сделают больно, я убью этого человека, и это будет наш с тобой секрет.

— Ты милая, — улыбнулась подруга. — Знаешь, я всегда упряма, и я мщу за то, что причиняет мне боль. Я не прощаю предательства и всегда защищаю свою семью. И самое худшее — это то, что я не переношу чувства, которые не могу контролировать.

Вскоре Стейси уснула, и я еще какое-то время лежала рядом и смотрела на нее. Она все время дарит себя, и сама не замечает этого. У меня есть мать, а у Стейси нет никого, кроме нас.

Зазвонил мой телефон, и я сорвалась с кровати, закрывая дверь в спальню, чтобы не разбудить ее.

— Донна, — сказал Адам, когда я подняла трубку.

— Адам, я не могу говорить.

— Что случилось?

— У меня Стейси.

— Ты не должна была позвонить Майклу?

— Я ничего не обещала, и мне нужно помыть посуду.

— Открой сначала дверь.

Я отключила вызов и направилась к двери. Адам стоял с двумя коробками пиццы в руках.

— Ты вредный, — покачала я головой, улыбаясь.

— Я не вредный, — вошел Адам в квартиру. — Большую часть дня.

— Мне нужно время.

— Для чего?

— Чтобы разобраться, что не так с моей харизмой.

— Донна, — нежно прошептал он мое имя.

На мгновение лицо Адама стало беззащитным, и, наклонив голову, он поцеловал меня. Обхватив руками его шею, я улыбнулась и была благодарна, что он снова приехал. Я стала зависеть от общества с ним, и на данный момент этого было более, чем достаточно.

— Твой фильм — отстой, — сказала я, прожевывая пиццу.

— Ты досмотрела его до конца, — содрогался тихим смехом Адам, закрывая ноутбук.

— Поэтому и досмотрела. Я убеждалась, что он отстой.

Он притянул меня к себе, сжимая в объятьях. Я находилась в круговороте собственных мыслей, которые лезли мне в голову. Я думала об аварии, об Оливии, о Стейси и начале ее новой жизни.

Мне всегда хотелось быть целым миром для кого-то. Наверное, это желание любой женщины. Чтобы он видел только меня. Ждал меня. Смешил меня. Встречал после работы. Одаривал поцелуями утром и касаниями вечером.

— В чем подвох, Адам?

— Что ты имеешь ввиду? — смотрел он на меня в замешательстве.

— Я не думала, что ты, весь такой большой и грозный, можешь говорить о любви.

— Ты раньше не жаловалась, особенно, когда мы ею занимались.

— Так в чем подвох? — выбросила я коробки в мусор. — Что тебе нужно, кроме Алекса? И почему он тебе нужен вообще?

— Знаешь, — поцеловал Адам меня в лоб и направился к двери. — Я пришел, потому что не хотел отменять встречи. И, Донна, никакого подвоха. Я просто люблю тебя.

Я выдохнула и провела рукой по волосам, смотря в окно. Я смотрела на мир из своей квартиры. Когда Адам вышел, он оглянулся, словно знал, что я буду смотреть ему вслед. Я поняла, что и сама всегда оборачивалась, когда уходила от него. Возможно, именно это и есть доказательство того, что я готова? Доказательство того, что, впервые оглянувшись за мужчиной или провожая его взглядом, мы готовы к тому, чтобы соединить что-то важное, несмотря на страх и сомнения, которые вечно терзают абсолютно всех людей на планете.

Все связанное с самым важным человеком в мире я похоронила много лет назад. Там оно и оставалось. До недавнего времени. Но правда в том, что проблемы никогда не закончатся. Работа, требующая немедленного внимания, никогда не закончится. И так будет всегда. И не то, что я не люблю свою жизнь, просто я давно ею не наслаждаюсь, и сама во всем виновата.

Ретт Батлер сказал: «Разочарование в людях естественно. Единственный способ избежать этого — закрыться одному в квартире. Только есть риск разочарования в самом себе».

Проблема была в том, что я разочаровалась в себе, и, кажется, настало время это изменить.

На следующий день мы со Стейси отправились на УЗИ. Она была права, у нее девочка. Стейси светилась счастьем. Она отталкивала Майкла, а он впадал в отчаянье, хоть и пытался это скрывать. У Стейси естественный характер очарования, который она получила от рождения. Говорят, Бог что-то забирает, но взамен всегда дает другое. Она знала, что красива, и была небезразлична к своей красоте, а значит, её замечали все, и Майкл не был исключением.

После мы сидели в ресторане и обедали. Эмили до сих пор не звонила, и я была вся на нервах. К нам подошла женщина лет шестидесяти и обратилась к Стейси.

— Она будет точной копией своей матери, — сказала она подруге. — Когда твоя дочь вырастет, то будет чистым злом. Слишком красивой. И мастерски будет пользоваться этим. Она сможет разрушить всех, кто станет у нее на пути.

— Вы говорите о ребенке, а не о демоне, — со злостью ответила я, роняя столовые приборы.

— Ты так уверена в этом?

Стейси молчала, а я взяла ее за руку, сказав, чтобы она не обращала внимания.

— Я поеду домой, — сказала подруга, когда мы вышли на улицу. — Отвезешь меня?

— Конечно, — сели мы в машину. — Будь осторожна Эс.

— Осторожность — мое второе имя.