Неприкосновенное сердце - [52]

— Здравствуй, сынок, — сжала она его в объятьях. — Входите.

В доме пахло цветами и дезинфицирующим средством. Я никогда не любила запаха больницы, и Адам, почувствовав мою нервозность, взял за руку.

— Это Эмилия, Донна, — сказал Адам, когда мы присели на диван в гостиной. — Я тебе рассказывал.

— Привет, — улыбнулась я, смотря на женщину.

— Я сделаю чай. Чувствуй себя, как дома, дорогая.

Когда она ушла, я повернулась к Адаму, смотря на него в замешательстве.

— Она относится к тебе, как к сыну.

— Только не говори об этом маме, — покачал головой Адам. — Она не знает, что мы общаемся.

У человека, сидящего рядом, было столько тайн. Он врал людям, говоря, что уезжает на работу, и объяснял очередной порез, наверное, тем, что врезался в дерево по пути домой. Как ему не снесло крышу?

— Что такое, Ди?

Я покачала головой, смотря на него.

— Говори уже.

— Ты сказал, что, когда согласился пойти в ФБР, это спасло тебя от тюрьмы, но твой отец не мог сделать это без опасности твоей жизни на многие последующие годы?

— Я хотел, что меня наказали, Донна.

Я прижалась к нему губами сначала первый раз, а затем второй и третий. Мы целовались, открывались и узнавали друг друга. И это было правильно. Мне хотелось ему верить. Снова.

— Все наладится, — сказал он тихо.

Я свято верю, что у каждого есть выбор. Мы сами выбираем, в какого Бога верить и за какой религией следовать. Мы выбираем клубнику или виноград есть на завтрак, страховую компанию и марку машины, с кем быть вместе и имя своему ребенку. И самое главное — мы выбираем свою профессию, свой путь, следовать ли своим желаниям. И решаем, стоит ли менять мир или же сначала нужно принять себя.

— Каким он был? — спросила я, попивая чай, когда Эмилия села напротив.

— Милочка, — засмеялась женщина. — Представь этого обаятельного парнишку неопытным в жизни, с этой улыбкой, и без страха в глазах. Однажды он прожил у меня целое лето и сделал мне ремонт.

Я посмотрела на Адама и поняла, почему он мне небезразличен. Он — мужчина, с которым я могу проявлять любые свои эмоции. Этот человек слушает меня, и тем самым я никогда не дохожу до точки кипения рядом с ним. Вот и весь секрет — он позволяет выразить мне все, что я чувствую.

— Как вы познакомились? — спросила Эмилия.

— Наши лучшие друзья решили пожениться, — усмехнулась я. — Я говорила, что это плохая идея, но, кажется, они счастливы.

— Милая, этому парню я сказала однажды, — показала она на Адама. — Шрамы — это лишь символ силы.

Я смотрела на женщину и не понимала, откуда у них столько силы. Она, как и Эмили, простила человека, из-за которого пропустила какое-то время своей жизни.

— Ты думаешь о том, как я могла простить его, — исчезла улыбка с ее лица. — Все просто: всё в нашей жизни временно.

«Без любви человек не более чем мертвец в отпуске, несколько дат, ничего не говорящее имя. Но зачем же тогда жить? С таким же успехом можно и умереть». Ремарк.

Мы попрощались, и я вышла на порог, смотря, как Адам сжимает эту женщину в своих объятьях. Он сказал ей, что сегодня привезут продукты, и, когда мы сели в машину, я позвонила Стейси. Она не ответила, и ситуация только накалялась. Если я знала, что Эмили решит все вопросы, а потом позвонит, то в Стейси я была совершенно не уверенна. Но, наверное, это и была часть ее обаяния. Как сказал Шарль Бодлер: «Странность является необходимым ингредиентом для красоты».

Меня мучил этот вопрос, поэтому, когда мы подъехали к моему дому, я повернулась к Адаму, не отводя от него взгляд.

— Ты видишь будущее со мной? — спросила я.

Адам нахмурился, а затем улыбнулся и обнял меня. Он гладил мои волосы и, поцеловав скулу, прошептал:

— Это все, что я вижу.

Мы так просидели некоторое время, и, поцеловав его на прощание, я сказала, что мне нужно решить кое-какие дела. Он не стал спорить, а лишь смотрел на меня взглядом, словно я была головоломкой, которую ему было жизненно необходимо разгадать.

Я вышла с лифта и увидела Стейси, сидящею возле моей двери.

— Эс, — кинулась я к ней. — Почему ты не позвонила?

— Мне... — сжала она меня в объятьях. — Можно…

— Всегда, — закрыла я дверь за нами. — Ты в порядке?

Стейси принимала горячую ванную, а я за это время написала Адаму, что сегодня мы больше не увидимся, и оставила очередное сообщение Эмили. Оценив продукты в холодильнике, я решила приготовить кесадилью с курицей и сыром и положила Стейси чистую одежду.

Когда она вышла из ванной, я поставила перед ней чашку теплого чая и обняла, прежде чем она закуталась в плед, садясь в мягкое кресло.

— Стейси, ты мне расскажешь, что произошло, но сначала я скажу тебе то, что все мы думаем. Плевать на Майкла, на родителей, на весь мир. Ребенок, которого ты носишь — это единственное, что имеет значение, ты меня поняла?

— Иди сюда, — снова обняла меня подруга. — Люди не меняются, я это поняла сегодня. Ты просто лучше их узнаешь.

— Так и есть, — прошептала я. — Сейчас тебе нужно поесть.

Она послушала меня насчет еды, но не проронила больше ни слова. Я не стала копаться в ее душе, а позволила насладиться тишиной. После, мы направились в спальню, и я уложила Стейси в кровать, накрывая одеялом.