Непрерывность - [17]
Затемнение.
У Марии. М а р и я, Ч о т т о, К о н т а р и н и.
М а р и я (хохочет громко, до слез). Ой, нет сил… Не могу… А дальше, дальше-то как?
К о н т а р и н и. После того, как синьор Эльяно застрял в трубе, оскорбленный муж приказал развести огонь.
М а р и я (продолжая смеяться). Ну-ну! И что, сгорел?
К о н т а р и н и. Что вы! Говорят, весь дом едва не развалился, но он вылез! Как он это сделал, объяснить невозможно — синьор Эльяно по крайней мере в два раза толще, чем проход в трубе. Но он вылез. Весь черный, в лохмотьях, глаза сверкают, зубы сверкают — черт, да и только. Вокруг переполох, свист, крики. Н-да… Пришлось его оштрафовать за появление на улицах Венеции в таком виде.
М а р и я (смеясь). Рассказывайте, рассказывайте! Страсть как люблю смешные истории.
К о н т а р и н и. Да вроде бы и все. Венеция стоит на окраине мира, в центре которого — Рим. Так что теперь ваш черед, синьора. Я помню, когда-то вы были отменной рассказчицей.
М а р и я. Ну, это когда было… Быльем поросло.
Ч о т т о. Глядя на вас, синьора, забываешь о времени.
М а р и я. Будет врать-то, старый лис. Да и темнить при его светлости нечего — он человек свой.
Ч о т т о (с интересом взглянув на Марию). Вот как? Смотри, твое дело.
М а р и я. Вы не удивляйтесь, ваша светлость. Чотто, он хитрит все, любит потемнить. А у нас с ним уж много лет дельце одно общее, так что это все равно как родственники.
К о н т а р и н и. Я понимаю, разумеется… Н-да. Теперь я припоминаю. Что-то такое мне говорил в свое время мессер Мочениго.
М а р и я. Мочениго?.. (Смеется.) Вот тоже смешной человек.
К о н т а р и н и. Признаться, я рад, что вы так легко на все это смотрите.
М а р и я (искренне). О чем вы?
К о н т а р и н и. О прошлом.
М а р и я. А-а… Некогда, ваша светлость, ковыряться в брошенном поле. Новые надо распахивать. Тем более мне. Женщинам оглядываться противопоказано.
Ч о т т о. Еще бы!
М а р и я. У меня хорошее настроение, Чотто. Не лезь.
Ч о т т о. Похоже, оно теперь всегда хорошее у тебя.
М а р и я. И то верно.
К о н т а р и н и. Н-да… К сожалению, о себе этого не скажу. Тогда, в Венеции, я обязан был выполнить свой долг. И еще неизвестно, кому теперь труднее — ему или мне. Ему-то что: хочу — так скажу, хочу — эдак, хочу — не покаюсь, хочу — отрекусь. А мне? Я же ему поверил. Н-да…
М а р и я. Жаль его, конечно… Хороший был человек.
Ч о т т о. Бруно пока еще не сожгли.
М а р и я. Боже упаси! Я ему худого не желаю.
Ч о т т о. Все мы добрые, когда сыты.
М а р и я. Что ж, ты прав. Я по себе поняла, что добро от покоя…
Ч о т т о. А я-то, дурак, думал — от боли.
М а р и я. Не хитри, старый лис. Добро от покоя, я знаю.
Ч о т т о. А покой — от сытости. Верно. Ты молодец, Мария. Далеко пойдешь.
М а р и я. Надеюсь… Кстати, компаньон. Подумала я, что пришла пора нам расстаться.
Ч о т т о. О!
К о н т а р и н и. Я, возможно, помешаю?
М а р и я. Нет, нет, что вы! Свои люди… Старею я, Чотто, нужно и о себе подумать. Сверх вложенного капитала я тебе передала двадцать тысяч, еще десять дам в компенсацию. И будет. Хочу земелькой заняться.
Ч о т т о (спокойно). Хорошее дело. Цены на землю растут.
М а р и я. Вот-вот. Присмотрела я неплохое поместьице — дом, виноградники, луга. Поживу-ка на старости лет в деревне. Хорошо. Отдохну от хлопот. Может, замуж выйду.
Ч о т т о. Что же. Ты все решила. Я не против.
М а р и я. Так я и думала. Ты человек деловой. Твои уроки пошли мне на пользу.
К о н т а р и н и. О-о! Синьор Чотто дает уроки? Поучите меня, если есть время.
Ч о т т о. Я дорогой учитель, ваша светлость. Марии мои уроки обошлись в тридцать тысяч.
М а р и я. Ничего, я в накладе не осталась. Теперь я спокойна. И вот ведь какая смешная штука, — оказывается, покой отнимает чертовски много времени!
Ч о т т о. Еще бы! Торговля промысел хлопотный. А покой покупается только продажей. Продал — купил. Продал — купил. Верно, Мария?
М а р и я. Меня не собьешь, Чотто.
К о н т а р и н и. Прошу прощенья, но мне кажется — нам пора. (Встает.)
Следом встают и остальные.
У синьоры и без нас, наверное, много дел.
Ч о т т о. Это как водится. Пока купишь да пока продашь…
М а р и я. Постарел ты, лис. Маловато у тебя зубов для меня. Ничего. Не огорчайся… А документы я тебе вышлю. По почте. (К Контарини.) Будете в Риме, навещайте. Говорят, старая дружба не ржавеет.
Ч о т т о. Железо и то ржавеет. А уж люди, что они — мясо да кости. Тлен. (Как бы между прочим.) Вот и Бруно отрекся.
М а р и я (побледнев). Что?!
К о н т а р и н и. А вы разве не знали? Уже с полгода, как синьор Бруно дал согласие на отречение.
М а р и я. Не знала… Значит, есть еще у тебя зубы, лис…
Ч о т т о. Встречаются. Да-а… с землей ты это вовремя, в самый раз. Он выкарабкался. И у тебя на душе покой.
М а р и я. Чотто, я ведь из Неаполя.
Ч о т т о. Слыхали. (Зло.) Только вот что я тебе скажу. Когда ты мне орала: «Ненавижу вас всех!» — я смеялся. Старый, знаю всему цену. Там продажей не пахло. А теперь мы тебе безразличны. Вот ты как умеешь, милая… Так удавись! (Резко повернувшись, уходит.)