Непрерывность - [11]

И н к в и з и т о р. Хорошо… Вы свободны.

Ч о т т о (кланяясь). Рад служить. Всегда. (Поворачивается, чтобы уйти, но тут же возвращается.) Да… Так вы меня ждите — как только что-нибудь узнаю, тут же к вам…

Затемнение.

Книжная лавка Чотто. К о н т а р и н и  и  М а р и я.

К о н т а р и н и. Как долго… Неужели я так и не дождусь его?

М а р и я. К ним только попади — всю душу вытрясут.

К о н т а р и н и. Еще не все потеряно, синьора. Не падайте духом.

М а р и я. О чем это вы?

К о н т а р и н и. Э, дорогая моя! К чему играть? Н-да. Вы все прекрасно понимаете.

М а р и я (давая выход накопившемуся раздражению). А вы, значит, сообразили про мою понятливость и таким дешевым способом ко мне подъехать надумали? Вот, мол, посочувствую, поучу, бабенка-то растерялась, обмякла — и все в порядке. Так, что ли?

К о н т а р и н и (после паузы). Может быть, и так, а может быть, и нет… Все равно сейчас это только слова. Н-да… А словам вы не верите.

М а р и я. Джордано сказал мне как-то: «Люди придумали много слов».

К о н т а р и н и. Для чего?

М а р и я. Вот-вот, и я его то же самое спросила. А он ответил: «Чтобы легче было скрывать их истинный смысл».

К о н т а р и н и. Да… Синьор Бруно — мыслитель… Великий мыслитель… И человек он редкий… и стойкий… Он до такой степени над людьми, что тех, кто не узнал его достаточно близко, должно это отпугивать… Н-да. Но меня он обольстил, увлек… более того — убедил. И знаете чем?

М а р и я. Вас? Знаю.

К о н т а р и н и. Ни за что не поверю, что знаете. Чем?

М а р и я. Вас? Терпимостью…

К о н т а р и н и. Невероятно!.. Как вы догадались? Я думал, что к такому парадоксальному выводу пришел один. Н-да…

М а р и я. Ну уж, вы извините, но… таким-то пустякам, ваша светлость, Джордано меня успел научить.

К о н т а р и н и. Чему тут можно научить? Как научить?

М а р и я. Тому, что минус на минус дает плюс. Вот чему. И теперь я это знаю… Терпимость на деле означает величайшую нетерпимость ко всякой нетерпимости.

К о н т а р и н и. Боже мой! Чтобы женщина была так умна!

М а р и я (с горечью). А! Чего зря говорить, ваша светлость. Дура я набитая, вот что. Не поверит ведь никто: из Неаполя и дура-дурища. Лясы тут с вами точу, нет чтобы дело делать. Ведь у самой-то что спереди, что сзади — ничего, кроме Джордановой материи. А у ней только и хорошего, что бесконечная… (Смеется.) Дурища, она и есть.

К о н т а р и н и. Напрасное самоуничижение, синьора Мария. Н-да. Впрочем, порой вас трудно понять. Вы…

М а р и я (насмешливо). Ну-ну?

К о н т а р и н и. Вы очень неожиданная женщина, вот как я бы сказал о вас. Н-да! (Вставая.) А теперь, к сожалению, вынужден вас покинуть. Видно, у Чотто это надолго. Мне пора — дела! Вы остаетесь?

М а р и я. Да, я буду ждать.

К о н т а р и н и. Всего наилучшего, синьора!.. (Уходит.)

Слева на авансцене появляется  Ч о т т о. Его догоняет  М о ч е н и г о.

М о ч е н и г о. Чотто! Чотто! Постойте. Едва угнался за вами.

Ч о т т о (сухо). Чем могу быть полезен, мессер Мочениго?

М о ч е н и г о. А что, мы не можем больше так вот просто поболтать, душу отвести?

Ч о т т о. Извести.

М о ч е н и г о. Прошу вас, Чотто, хоть вы-то не побивайте меня камнями.

Ч о т т о. Кто-нибудь уже пробовал?

М о ч е н и г о (угрюмо). Пусть попробуют. Живо шею сверну. Я в своем праве.

Ч о т т о. Потому-то вы и впутываете меня в свои дела? Чего ради я должен из-за вас трястись перед судом инквизиции?

М о ч е н и г о. Свои дела? А что, разве это не ваши дела больше?

Ч о т т о. Нет. С вашей помощью они перестали быть моими… Мои дела — это мои дела, другими словами, это деревья плодоносящие.

М о ч е н и г о (смеется). Что, всё? Кончилась большая любовь?

Ч о т т о. Конечно. Чего ради? Теперь все это потеряло смысл.

М о ч е н и г о. Ну-ну… И вы по-прежнему покойны и безмятежны?

Ч о т т о. Конечно. Не вижу, что бы могло отягчать мою совесть.

М о ч е н и г о (раздраженно). Да что вы заладили: «Конечно, конечно»! Ничего не «конечно». И при чем здесь совесть? Есть принципы и есть позиции… У меня, я имею в виду.

Ч о т т о. Конечно. У кого же еще им и быть.

Заходят в лавку. Мария при их появлении скрывается внутри дома.

М о ч е н и г о. Да, есть, и я всегда дорожил ими и никогда и ни в чем не поступился. Как хотите!

Ч о т т о. А я ничего не хочу… Хочу только, чтоб у меня покупали книги. Вот, не купите новое Евангелие? Прекрасное издание. Гравюры великолепные. (Открывает Евангелие.) Например, Иуда пришел в храм в утро осуждения Христа. Изумительно сделано. (Читает.) «…говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? Смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился…» Превосходное издание. Самое лучшее, пожалуй, из того, что я когда-либо продавал…

М о ч е н и г о. Чотто! Вы первый и последний, кто безнаказанно на меня тявкнул. Я вас не удавлю и не трону. Вы слишком умны… (Уходит.)

Ч о т т о (шипит ему вслед). Как же! Умных-то ты давишь. Я слишком богат, шкура…

Входит  М а р и я.

М а р и я. Синьор Чотто!

Ч о т т о (вздрогнув от неожиданности). Свят-свят! С нами крестная сила. Сплошные наваждения, черт бы вас всех побрал… Откуда вы взялись?