Неправильные дети - [15]
Вопль Гассбик внезапно оборвался. Ваза выпала из её рук и покатилась по полу. Директриса повалилась на стену лицом вперёд. Хрипя и задыхаясь, она схватилась за грудь.
Милу неуверенно шагнула к ней.
Директриса съехала по стене и с глухим стуком упала на пол. В коридоре повисла тишина, если не считать бульканья, исходившего из горла Гассбик: с таким звуком вода исчезает в забитом стоке. «Предсмертный хрип», – подумала Милу.
Бульканье резко прекратилось, обмякшая рука Гассбик застыла, и директриса безжизненным взглядом уставилась в потолок.
Больше она не шевелилась.
Вдруг я на самом деле сирота? То есть настоящая сирота. Возможно, родители бросили бы меня только в одном случае: если бы они были мертвы.
Но до тех пор, пока другие теории не опровергнуты, об этой даже думать не стоит.
Мёртвые родители не забираются на крыши.
Мёртвые родители не оставляют знаки.
Мёртвые родители не возвращаются.
8
Директриса лежала на отполированном паркете в Запретной зоне, нелепо раскинув руки и ноги, и напоминала сломанную марионетку. Не мигая, она таращилась в потолок, её голова склонилась набок, рот был распахнут в беззвучном крике.
Милу одной рукой прижимала обезглавленное туловище тряпичной кошки к своему колотящемуся сердцу. Поблизости со скрипом открылась дверь и ударилась о распростёртое тело директрисы. Из-за двери показалась Лотта, посмотрела вниз и вскрикнула. Над её плечом замаячила голова Сема. Эг вылез из своего укрытия между шкафов. Фенна, по очереди вытащив наружу тощие конечности, выползла из-под комода. Её укушенная ладонь кровоточила.
Все пятеро уставились на Гассбик.
– Она умерла? – наконец спросил Сем, покосившись на Лотту. – Проверь, жива ли она.
– Нет… – Лотта громко икнула. – Я не хочу касаться её. Попробуй лучше ты.
Сем побледнел.
– Я не стану её трогать!
Фенна покачала головой: она по-прежнему не отрывала взгляда от Гассбик.
– И я тоже не буду, – сказал Эг. – Она выглядит… как мёртвая. Милу, проверь. Тебе нравится всё мёртвое.
– По-настоящему мёртвое мне не нравится. Я… ладно.
Милу опустилась на колени рядом с Гассбик, протянула руку и замешкалась. Она действительно не хотела её трогать. Вместо этого она помахала пятернёй перед лицом директрисы, но та даже не моргнула. Девочка встала и быстро попятилась, остальные последовали её примеру.
– Можно ли на самом деле испугаться до смерти? – уточнил Эг.
Все посмотрели на Лотту, но она только пожала плечами.
– Я учёный, а не доктор.
Откуда-то выскочила серая крыска, она пробежала по платью директрисы и устремилась в кабинет, дверь которого была приоткрыта. Милу показалось, что нога женщины дёрнулась. Девочка перевела взгляд на лицо Гассбик, но та не подавала признаков жизни.
Фенна как будто хотела поймать крысу и шагнула к директрисе, но помедлила, а потом бросилась к Лотте и Сему, которые сразу же её обняли.
Лотта снова икнула, после чего повернулась к Милу.
– Что Ротман имел в виду, когда говорил про правдоподобные документы и про то, чтобы протащить нас через таможню в доках?
– Он заключил сделку с Гассбик, – ответила Милу тихо и без всякого выражения. – Он платит ей за то, чтобы все наши бумаги исчезли, а мы тем временем будем работать на него, пока не умрём или не сойдём с ума. А в августе он вернётся за новой партией сирот.
Друзья уставились на неё.
Лотта, не веря своим ушам, округлила глаза.
– Но это же незаконно!
– Когда Гассбик было дело до каких-то законов, кроме её собственных? – произнёс Сем, окинув взглядом роскошный коридор и безжизненное тело на полу.
– Мне стоило догадаться. Девочке никогда не позволят быть корабельным инженером, – выдохнула Лотта. – Он наверняка отправил бы меня стирать бельё. Зря мы не послушали тебя, Милу.
Не проронив ни слова, Милу на секунду стиснула ладонь подруги.
– Нам нельзя здесь находиться, – сказал Эг. – Власти могут решить, что мы её убили.
– Мы не можем просто сбежать, – заявила Лотта. – Из опеки пришлют новую директрису. Возможно, нам удастся объяснить, что…
Сем перебил её.
– Ты серьёзно? Думаешь, что нам поверят? Мы не можем упустить этот шанс. Эг прав, надо бежать.
– Но нам некуда идти.
Никто ничего не сказал, и в пропитанном маслянистым дымом воздухе повисла давящая тишина.
Милу крепко сжимала в руке туловище кошки, затем решила взять оторванную голову. Наклонившись, она заметила, что из тряпичной шеи выпало что-то маленькое и тяжёлое: с глухим стуком предмет упал к её ногам. Мочки ушей заледенели, и девочка коротко, резко втянула ноздрями воздух.
В свете лампы блестел серебряный кружок. Милу опустилась на колени.
– Милу? – Эг плюхнулся рядом с ней с одной стороны, Фенна – с другой.
В горле у Милу встал ком. Дрожащими руками она отложила игрушку и подняла блестящий предмет.
– Что это? – поинтересовался Сем и вместе с Лоттой присел на корточки.
Милу сглотнула, и все наклонились ближе.
Размером предмет был приблизительно с гульден[7], а толщиной с её мизинец. На потускневшей серебряной поверхности поблёскивали крошечные камни, выложенные в линию и сверкающие, а по краю шёл золотистый полумесяц. Наверху имелась петелька, сквозь которую была пропущена тонкая цепочка, а внизу оказалась застёжка, самая микроскопическая из всех, что Милу когда-либо видела. Откинув крышку, она обнаружила необычный циферблат: над каждой римской цифрой располагалась крошечная золотая звезда. В центре оказался нарисован синий диск, наполовину скрытый рисунком, изображавшим солнечный и лунный циклы.
