Неправильное воспитание Кэмерон Пост - [94]

Сложнее объяснить, что такое «евангелическая деятельность». Два или три ученика назначались на работы в главный офис, где нужно было копировать и надписывать бюллетени для наших жертвователей и заполнять запросы на пожертвования, сверяясь со специальными списками, включавшими христиан по всей стране. «Эксодус Интернешнл» снабжал нас не только списками, но и обучающими видео и необходимыми пособиями. «Эксодус» был «крупнейшей в мире организацией по делам гомосексуалов». Иногда во время таких дежурств некоторые ребята разговаривали по телефону с нашими главными жертвователями, сообщая о том, как идет исцеление, но в первые месяцы меня об этом никто не просил.

Если мы не дежурили, то участвовали в семинарах, индивидуальных консультациях или групповых занятиях: для мальчиков одни, для девочек другие. Парни играли в спортивные игры, ходили на рыбалку или совершали вылазки по окрестностям. Их приглашали на соседние ранчо и разрешали поработать там несколько часов – почувствовать себя настоящими ковбоями. Девушек вывозили в Бозмен, где мы посещали салоны красоты, которыми заправляли длинноволосые тетки, с пониманием относившиеся к нашей уникальной красоте; в программе также были совместное печение пирогов и встречи с дилерами «Эйвон» и «Мэри Кэй». Однажды акушерка из родильного отделения Диаконической больницы в Бозмене проводила у нас презентацию, посвященную беременности и уходу за младенцем. Для большей наглядности она использовала манекены, похожие на детскую модель «Воскреси Анни», на которой я тренировалась, когда готовилась на спасателя, и я задумалась о Хейзел. И Моне. И Сканлане. Однако радости материнства оставили меня довольно равнодушной, так что цель занятия не была достигнута.

Если все консультации были проведены, дежурства выполнены, волосы завиты и конюшни убраны, тогда, разумеется, наступало время самостоятельной работы, заполнения дневников / ежедневного самоанализа, молитвы / благочестивого размышления. Два раза в месяц по воскресеньям мы набивались в один или два наших микроавтобуса и уезжали в Бозмен, на службу в гигантскую церковь «Слово жизни», принадлежавшую Ассамблеям Бога. Там у нас были собственными скамьи, и среди прихожан мы были чем-то вроде знаменитостей. В другие воскресенья преподобный Рик сам проводил службы в нашей часовне. Иногда к нам присоединялись местные фермеры со своими семьями. Я любила вылазки за пределы нашего центра, но все же мне больше нравилось, когда мы оставались в «Обетовании» своим кругом. В «Слове жизни» я чувствовала себя большой, сверкающей золотой (разумеется) рыбкой, известной своими гомосексуальными наклонностями, такой большой золотой рыбкой-лесбиянкой в аквариуме с восемнадцатью другими рыбками-гомосексуалами, которых привезли и оставили на два часа в церкви, к удовольствию окружающих. Во время служб я не могла отделаться от мысли, что все, чей взгляд я ловила, не важно, улыбались ли они, отводили глаза, сжимали мою руку во время обмена приветствиями, думали: «Интересно, исцелит ли ее молитва? Стала ли она хоть чуточку меньшей лесбиянкой? Может, сегодняшняя служба перетянет чашу весов на сторону Господа? А что, если она излечится прямо на наших глазах?»

И, несмотря на заведенный порядок, тем из нас, кому этого хотелось, удавалось нарушать правила. На выходных нам полагалось несколько часов свободного времени, к тому же иногда можно было смухлевать с самостоятельной работой, а если на дежурство на этой неделе тебя ставили с нужным человеком, то и тут выдавалась возможность.

Джейн Фонда, Адам Красный Орел и я курили траву. У Стива Кромпса тоже рыльце было в пушку, но он не увлекался. Марк Тернер, сосед Адама по комнате, недавно поймал Джейн с косяком на тропинке к озеру. Он не донес на нее (по крайней мере пока что), потому что, по словам Джейн, «это просто не его метод», однако и от предложения присоединиться к нам отказался. Отцом Марка был известный проповедник из Небраски, чья паства насчитывала не менее двух тысяч человек. Постеры с его изображением были понатыканы по всем крупным автомагистралям. Я довольно быстро об этом узнала, но не потому, что Марк хвалился, он даже не заговаривал об отце, а из-за его поразительного знания Библии – этакий библейский вундеркинд. Его часто просили прочесть по памяти какой-нибудь отрывок во время воскресных служб. Он был очень серьезным парнем, это я заметила сразу. Однако Джейн считала, что дело не только в этом. Она говорила, что с ним «нужно держать ухо востро». Не знаю, что именно она этим хотела сказать, но я никогда толком ее не понимала.

Был поздний сентябрь, когда мы с Адамом помогли ей снять последний урожай марихуаны. Она жаловалась, что ранние заморозки загубили довольно много растений и ей нипочем не успеть спасти остальное. Я предложила помочь, и она одарила меня одним из своих непроницаемых взглядов, но потом согласилась: «Почему бы и нет?»

Когда мы встретились в назначенное время у хлева – я несла с собой пляжное полотенце, которое она просила захватить, – с ней был Адам. Он жевал розовую соломинку, прилагавшуюся к упаковке сока, который он купил, когда мы ездили на прошлой неделе в «Уолмарт». Адам вечно что-то жевал, и Лидия постоянно твердила ему, что надо лучше «стараться избавиться от этой его оральной фиксации».