Неправильное воспитание Кэмерон Пост - [79]

– Может быть, ты присядешь? – Преподобный встал, уступая мне место на диване.

– Что с бабулей? – Я застыла на пороге.

– Она внизу, отдыхает, – сказала Рут. Она не смотрела, во всяком случае, не задерживала взгляд надолго.

– Потому что она больна? – прошептала я.

– Дело не в твоей бабушке, Кэмерон, – сказал пастор Кроуфорд. Он подошел ко мне и положил руку мне на плечо. – Мы бы хотели, чтобы ты присела, нам нужно побеседовать с тобой кое о чем.

«Побеседовать», слово из арсенала психологов, в устах такого вот Кроуфорда не имело ничего общего с беседой. Оно значило тягостный разговор о том, что вы вряд ли станете обсуждать в гостиной. Никогда.

– И что я на этот раз? – Я скрестила руки на груди и стояла, прислонившись к дверному косяку с таким видом, будто мне на все наплевать.

В голове – один за другим – проносились все мои грешки: пропажа пива из холодильника? Святой Розарий? посылка от Линдси? травка с Джейми? Нужное подчеркнуть.

Все четверо переглянулись. Я видела, что лицо преподобного Кроуфорда приняло выражение, которое бывало у него, когда он подбирал нужные слова во время проповеди, но не успел он ничего сказать, как с дивана донесся странный сдавленный всхлип. Это была Рут. Она быстро овладела собой, но, когда Рэй поднимался с места, чтобы подойти к ней, с его колен на пол что-то соскользнуло. Тонкий, сложенный гармошкой буклет, который я не заметила, стоя на другом конце комнаты; теперь я увидела логотип «Обетования Господня». Те самые буклеты, которые преподобный Рик оставил на столе, а Коули просматривала украдкой и даже положила одну из них в свою сумочку.

Я так долго чувствовала себя неуязвимой, думала, что мне сойдет с рук любая проделка и в самый последний момент я все равно выпорхну на свободу, словно Индиана Джонс, которому всегда удается проскочить под падающими на землю тяжелыми воротами, увернуться от стальных шипов, спастись от гигантского каменного шара, готового раздавить его в лепешку, но всегда пролетающего мимо, хотя и в нескольких дюймах, и вот теперь я попалась. Меня точно лишили возможности дышать, поймали с поличным, загнали в угол, и мне было стыдно от того, что я попалась.

– Я верю, что ты понимаешь, как нам всем сейчас тяжело, – сказал преподобный Кроуфорд. – И мы знаем, что и тебе придется нелегко. – Он протянул руку, точно собирался опять обнять меня за плечи, но потом передумал и вместо этого указал мне на кресло.

Я лихорадочно соображала, что все это значит. Должно быть, все дело в Линдси, в ее посылках и письмах, возможно, связано с теми фотографиями в раздевалке, и все это свидетельствует против меня. Почему я сосредоточилась именно на Линдси, исключая другие вероятности? Как-то само получилось. Сидя в этом мягком кресле, с подтянутыми к груди коленями и обращенным к ковру взглядом, я ни капли не сомневалась, что эта наша беседа может иметь отношение только к ней и нашей переписке.

Я начала было соображать, как бы свалить это все, ее влияние, на порочность большого города, но тут преподобный Кроуфорд сказал:

– Коули Тейлор и ее мать пришли ко мне домой прошлой ночью.

Я едва не подскочила от этих слов, словно кто-то ударил в литавры у меня над самым ухом. Рут прильнула к груди Рэя, орошая его синюю рабочую рубашку потоком слез, что было удобнее, чем рыдать в кулак.

С этого момента мне стало трудно следить за ходом его повествования. Я то включалась, то отключалась, словно мне выдали наушники с поврежденным проводом. Я сидела прямо перед ним, он говорил со мной, но постыдная, запутанная история, которую он рассказывал, была словно о ком-то другом. Он поведал мне о том, как Тай и пьяные ковбои вытрясли из Коули всю «правду», когда я уехала от нее два дня назад, и «правда» заключалась в том, что я была преследователем, а Коули – невинной жертвой. Тай был в ярости и заставил ее пойти к миссис Тейлор на следующее утро, и Коули рассказала Терри о том, что Линдси испортила меня, а я пыталась испортить ее саму, о моем болезненном увлечении, о том, что ей очень меня жаль и мне нужна помощь, Божья помощь. Затем пастор Кроуфорд описал свои последующие действия: он заехал к Рут сегодня утром, до того как она отправилась по делам «Салли-Кью» в Бродус на своем эмбриомобиле. И пока я обучала третью группу плавать на спине, они с Рут сидели на диване и перебирали все мое отвратительное, греховное грязное белье, все мои чудовищные проступки. Когда Рут сумела взять себя в руки (что заняло несколько часов), они вдвоем обыскали мою комнату и нашли всё: письма, которые я ошибочно считала корнем всех бед, лишь подтвердили обвинения Коули, а ведь были еще фильмы, записка от Джейми, фотографии, сборники песен, гребаная стопка билетов в кино, которые я связала вместе и хранила, чтобы использовать их для кукольного домика, сам кукольный домик, наконец. Кто стал бы разбираться?

Пастор Кроуфорд говорил о том, что для меня еще не все потеряно, о способности Христа избавлять от нечистых мыслей, которые порождают поступки, избавлять от греховных импульсов. Голос у него был твердый, ровный, совершенно спокойный. А я слышала лишь одно: «