Неправильное воспитание Кэмерон Пост - [107]

День почти уже закончился, а я до сих пор еще ничего не знала. Я поздоровалась с Рэем и похвалила елку, искусственную, но красивую. Потом посидела с остальными в гостиной, болтая о спортивных успехах школьных команд, о детях, родившихся за время моего отсутствия у прихожан «Ворот славы», о новых товарах, выпущенных компанией Рэя. Мы неловко сжимали розовые кружки «Салли-Кью», в которых остывало какао, и не говорили лишь об одном – об «Обетовании», о том, где я была все эти месяцы.

Даже когда я поднялась в свою комнату и убедилась, что кукольный домик никуда не делся, я все еще пребывала в неведении. Я пробегала пальцами по своим поделкам, ощущая холодную гладкость монет, изучая коврик, сплетенный из оберток жвачки, заново открывала эти вещи, удивляясь тому, что сама когда-то создала, когда Рут позвала меня.

– Кэмми? – Голос раздался откуда-то с середины лестничного марша, но, пока я поворачивалась, чтобы ответить ей, она уже стояла в дверях.

В правой руке у нее были два длинных чехла для одежды. Она держала их в вытянутой руке высоко над головой, видимо, не желая помять содержимое.

– Что это? – спросила я.

– Принесла померить, – сказала она притворно бодро, но это была лишь бледная тень ее обычного воодушевления. Она вошла и положила одежду на кровать, как уже делала однажды, много лет назад, перед похоронами.

– Померить что?

– Я собиралась тебе написать, но ведь я не знала, прочтешь ли ты мое письмо до возвращения домой… из-за этих ограничений, ну или как там они называются.

– Из-за того что фломастеры, которые я не украла, довели меня до беды, – съязвила я. – Из-за того что я оставила их там, где взяла. На полке. – Я ничего не могла с собой поделать. На Рут было так удобно злиться, так привычно.

– Да, но ты бы украла, если бы тебя не поймали, – парировала она.

– «Бы» не считается.

Она примостилась на краю кровати, стараясь не смять чехлы.

– Хорошо. Давай не будем начинать все заново. Я не писала, потому что думала, что ты не успеешь прочитать мое письмо, а какой тогда смысл о чем-то сообщать, если ты приедешь сюда до того, как все узнаешь, а когда вернешься обратно, это будет уже совсем не новость.

– Какая новость? – спросила я. Мы словно играли в какую-то идиотскую версию «Угадай мелодию», только у Рут не очень-то получалось давать правильные подсказки.

– Новости о свадьбе. Мы с Рэем поженимся на Рождество.

– Но ведь осталось всего два дня?

– Верно, – тихо ответила она и улыбнулась. – Это ведь не очень печальное известие, правда?

– Вау! – сказала я. – Здорово.

– Да?!

– Это твоя жизнь. Ты можешь выйти замуж когда захочешь. – А ведь она поступила по-другому. Ей хотелось выйти замуж в сентябре. Я не просила ее переносить торжество из-за меня, но она поступила по-своему. – Почему ты выбрала сочельник?

Рут встала и потянула молнию на верхнем чехле.

– Нам не хотелось откладывать, да и ты дома. Все сложилось очень удачно. В храме всегда так красиво на Рождество – свечи, пуансеттии, нам и добавлять-то ничего не придется. – Из пластикового заточения были освобождены платье цвета шампань и подходящая к нему пелерина. – Номер один, – сказала Рут. – Во втором чехле еще два платья, так что на самом деле тут три варианта.

– Это что, платья подружки невесты? – Я хотела спросить не об этом, но не могла подобрать верных слов.

Руки суетливо распутывали узел, которыми были связаны две вешалки, она сосредоточенно смотрела на чехлы.

– Нет, подружками будут Карен и Ханна, ты должна помнить, я тебе о о них рассказывала. Они из Флориды. Мы вместе работали в «Уиннерз». Я завтра жду их из Биллингса. Но ты по-прежнему моя свидетельница.

Вот оно. То, что я хотела знать.

– Я не могу, – сказала я.

Руки Рут замерли, она посмотрела на меня:

– Почему?

Вопрос повис в воздухе. Она сама должна была знать причину. Но она выглядела такой измотанной, так непохожей на себя обычную, что я просто сказала:

– Я буду на свадьбе, мне хочется пойти, но твоей свидетельницей я не буду. – И, не давая ей меня прервать, я быстро закончила: – И не вижу никакого смысла тебе огорчаться из-за моих слов. Это нечестно. Нельзя получить все сразу.

Она покачала головой.

– Что это значит – «все сразу»?

– Ты не можешь одновременно отсылать меня в коррекционное заведение, а потом демонстрировать всем свою куколку-племянницу в нарядном платье в роли свидетельницы.

– Но я не… я даже… – только и выдавила она. Вздохнув, она тихо сказала: – Нет-нет, все в порядке, Кэмми. Я принимаю твой выбор. – Она теребила свой высокий, крупной вязки воротник и вздыхала, словно участница конкурса красоты, изо всех сил сдерживающая подступающие слезы. И у нее получилось. – Я в самом деле думала, что это хорошая мысль, что для нас обеих это было бы терапевтично.

Я повернулась к кукольному домику.

– Я уже прошла достаточно терапии в этом году. Разве каникулы не для того, чтобы я немножко отдохнула от нее?

Рут с шумом выдохнула и бросила так и не раскрытый чехол на кровать, где он громко шлепнулся о второй мешок.

– Я не знаю, как с тобой говорить, когда ты ведешь себя так. – Ее голос стал необычайно резким. Она шагнула ко мне: – Ты думаешь, это смешно? То, что ты сказала? Я спрашиваю совершенно искренне: это такая шутка? Я просто не понимаю.