Неповторимое. Книга 2 - [36]

— Есть вопросы! — включился генерал, видно председатель или заместитель председателя мандатной комиссии.

Я почему-то вспомнил Ланге. Верно говорил старик, что на медицинской и мандатной комиссии меня могут ждать препятствия. Были ли это его предположения или же он опирался на какие-то конкретные источники, — не знаю, только беседа у нас затянулась. Передо мной офицеры выскакивали через три-пять минут с веселыми лицами. Мы беседовали уже минут двадцать. Было ясно, что вопросы генерала поставят все точки над «i». Я был готов к любым вариантам, но внутренне чувствовал, что комиссия, за исключением Шляпникова и его соседа-полковника, была на моей стороне. Но едва этот агрессивный полковник заглох, а инициативу перехватил генерал, я тут же приободрился.

— На Сталинградском фронте вы в какой дивизии были? Кто ею командовал?

— В 138-й стрелковой дивизии. Командир дивизии полковник Людников.

— Да, да. Иван Ильич Людников. Мы с ним перед войной работали в Генштабе. Затем он ушел в Житомирское пехотное училище. А далее на каких фронтах вы воевали и в какой дивизии?

— На Юго-Западном, 3-м Украинском и 1-м Белорусском. До конца войны был в 35-й Гвардейской стрелковой дивизии. Это тоже сталинградская дивизия. Ею командовали генерал Кулагин, полковник Григорьев и полковник Смолин. А перед расформированием…

— После войны в каких частях служили?

Мне пришлось перечислять, где я служил, когда эта часть расформировывалась, другие переводы и, наконец, Черкассы.

— Как вы расцениваете присвоение вам очередного воинского звания «майор»?

— С получением этого звания я понял, что принятое решение об оставлении меня в кадрах Вооруженных Сил подкрепляется и практическими действиями — мне открывают перспективу, за что я благодарен.

— Думаю, что вопрос с майором Варенниковым ясен. Есть предложение зачислить товарища майора слушателем Академии. Возражений нет?

Все, кроме моих оппонентов, одобрительно загудели.

— Товарищ майор Варенников! Мандатная комиссия будет рекомендовать вас зачислить слушателем Военной академии им. М. В. Фрунзе. Можете идти!

— Есть!

Я развернулся кругом и на «деревянных» ногах пошел к выходу. Не успел открыть дверь и выйти в коридор, как мимо меня тараном пролетел полковник Шляпников. Ни на кого не обращая внимания, он направился к выходу. Ребята облепили меня со всех сторон и засыпали вопросами. Что было вполне естественным: ведь за то время, что я стоял пред очами суровой комиссии, можно было пропустить десяток человек. Когда все успокоились, мы отошли от двери к окну, и я подробно рассказал о разыгравшейся на заседании комиссии сцене.

Но как бы то ни было, я зачислен!

Через некоторое время нас созвали и подробно разобрали все организационные мероприятия. На следующий день должны были выехать в Москву. Всем, кто просил (в том числе и я), были заказаны в нашей военной гостинице на площади Коммуны места — можно остановиться, оставить свои вещи и действовать по личному плану. Каждый обязан был через сутки явиться к 10. 00 в академию — в 928 аудиторию, которая вмещала всех принятых. Там будут зачитаны структурные списки нашего 1-го курса «А», т. е. разбивка по группам. Через два часа то же будет сделано с курсом «Б», затем — с остальными.

За оставшееся до начала учебы время мы должны были найти себе под съем комнаты у москвичей и привезти семьи.

Жизнь поднялась на новый гребень волны. Устроившись в гостинице, первым делом сообщил домой, что зачислен, и план действий: все ненужное продать, оставшееся собрать и ждать моего приезда; в тот же день (т. е. в день моего приезда) или, в крайнем случае, на второй выезжаем в Москву. Жена все усвоила и была очень рада.

Теперь осталось главное — найти комнату, да поближе к академии. Оказалось, что эта система уже хорошо отработана — все служащие академии были готовы дать рекомендации, и даже с конкретными адресами. Мне предложили проводить поиск в районе Новодевичьего монастыря. Я начал с больших многоэтажных домов. Предложений было много, но все соглашались взять квартиранта-холостяка, в крайнем случае, только с женой, но без детей. В одной из квартир посоветовали посмотреть Учебный переулок, что я и сделал. Это был в свое время небольшой переулок, выходящий со стороны Усачевского рынка прямо на Новодевичий монастырь. Домики были деревянные, бревенчатые, двухэтажные с полуподвалом, где тоже жили. В домах был и свет, и газ, и вода, и канализация, и центральное отопление. Я решил пройти весь переулок до конца, а заходить в дома и спрашивать уже на обратном пути. Всего домов было десять-двенадцать, по пять-шесть штук с каждой стороны переулка. И хоть внешне они были весьма непривлекательные, почерневшие от времени, зато во дворах было много зелени, а внутри и вовсе уютно — все зависело от хозяев. Подойдя к предпоследнему, справа, дому я заметил, что во дворе на скамеечках сидят уже немолодые женщины. Я поздоровался, завязал разговор.

— Ищу комнату на три года. Поступил учиться.

— Это, небось, во Фрунзе или в политическую?

— Во Фрунзе.

Я понял, что во все эти вопросы женщины посвящены не хуже нашего. Они дружно заверещали. Затем одна говорит, обращаясь к небольшой, кругленькой бабусе: