Непотопляемый - [47]

— Простите… Могу я узнать, кто именно занимался разработкой?

— Если вы опасаетесь того, что ребята могли привлечь к себе внимание фигуранта, — напрасно. Речь идет, без преувеличения, о лучших операх Первого департамента МВД — подполковнике Владимире Владимировиче Яковлеве и капитане Романовой… Это, поверьте на слово, высококлассные профессионалы.

Анисимов кивнул, и Саша продолжил:

— Итак, Борис Шахмин, в просторечии — Боба… Еще в конце девяносто первого года о молодом адвокате, выпускнике юридического факультета МГУ, никто и слыхом не слыхивал: Борис Николаевич родом из отнюдь не богатой семьи, а главное, из семьи, не имевшей до него никакого отношения к институту адвокатуры… Родители — врачи-терапевты средней руки.

— Вы сказали «главное»…

— Да, — подтвердил Саша. — Вы, должно быть, и сами в курсе того, что адвокат — это не просто профессия, это — клан… Так сложилось в незапамятные времена, и сегодня вполне можно сказать, что так было всегда… Чтобы освоить эту профессию, достаточно ее избрать. Но чтобы стать в ее рамках человеком с именем, а следовательно, богатым, нужно принадлежать к клану по рождению, унаследовав профессию от отца, желательно, и деда тоже…

— Забавно, — пробормотал Анисимов, — но лично я об этом как-то никогда не задумывался…

Турецкий улыбнулся:

— Вероятно, не столь часто сталкивались, какие ваши годы… Да, так вот, вернусь к Шахмину.

При описанных условиях, как вы понимаете, шансов сделать себе имя у Бориса Николаевича — почти ни одного. Тем не менее в середине 1992 года он внезапно всплывает в качестве владельца собственной адвокатской конторы… А после первого же процесса, в котором Боб принимает участие, определяется и его специализация… Сейчас поясню… Вы молоды и, вероятно, не застали период, когда наркотики сделались в России одной из основных проблем, вставших перед правоохранительными органами. Процесс, о котором я упомянул, был одним из первых в этой сфере, на скамье подсудимых тогда оказался некто Катальников Евгений Адамович, обвиняемый по статье «распространение наркотиков»…

Суть его деятельности заключалась в том, что он, имея в своем распоряжении несколько мелких дилеров, в основном подростков, снабжал их «травкой» и, насколько известно, не только травкой…

— Героин? — уточнил Анисимов.

— К сожалению, доказать удалось, да и то не слишком убедительно, только первое… И будь у Катальникова менее ловкий адвокат, сел бы он наверняка и надолго, однако Шахмин, несмотря на относительную молодость, сумел-таки развалить в суде дело своего подзащитного, во всяком случае, настолько, что тот отделался условным сроком, а двое парней-наркоманов, тех самых мелких дилеров, «заложивших» его, сели… Можно сказать, по полной программе…

— Катальников… Катальников… — Михаил нахмурился, силясь что-то припомнить.

— Я вам помогу, — сказал Саша. — Катальников или чаще Каток, один из наших нынешних отечественных наркобаронов… Та судимость так и осталась у него единственной… На редкость жесток и скор на расправу с неугодными или провинившимися, чем славится даже между своими… Личный, на данный момент неуловимый киллер — Башкир, адвокат, консультирующий, а по мере необходимости и защищающий его приближенных, то есть тоже личный — Борис Шахмин, с которым, как выяснила капитан Романова, этот тип учился в одной школе и даже в одном классе… Есть все основания, но, увы, ни единого доказательства считать, что в свое время контору Бобу помогли открыть он и его тогдашний шеф, позднее отправленный на тот свет Башкиром…

Оба следователя немного помолчали.

— Вы же не хотите сказать, — осторожно поинтересовался Анисимов, — что в нашем таможенном деле вполне может быть замешана наркота?..

— Это совсем не обязательно, — покачал головой Турецкий, — хотя и не исключено… Нет, думаю, нет. Просто Борис Николаевич Шахмин работает, видимо, с благословения Катка, не только на него. Но его, с позволения сказать, «специализация» — уголовный мир, бандиты… За пострадавших старушек, можете поверить, не брался никогда… — Турецкий вздохнул и поморщился. — Знаете, я тут как-то случайно включил телевизор с полгода назад и наткнулся на интервью с самым богатым российским адвокатом… Правда, у него, кажется, насколько я понял, двойное гражданство, живет вроде бы в Израиле. Дело не в этом. Услышал я тогда много интересного, а в душу запала всего одна фраза, произнесенная этим господином: «Мой самый главный принцип — быть принципиально беспринципным»… Думаю, Шахмин взял это на вооружение куда раньше, чем столь циничное заявление было озвучено на всю Россию.

Анисимов, слушавший до сих пор Турецкого, сидя за столом, поднялся и, подойдя к окну, молча уставился куда-то вниз, думая о чем-то своем.

— И все-таки, Александр Борисович, — он, наконец, повернулся к своему гостю, — каким бы подлецом ни был Боб, оснований для объединения нашего дела с вашим исключительно под началом Генпрокуратуры я не вижу.

— Кто сказал, что объединяться я предлагаю под себя?.. Разве практика смешанных оперативно-следственных групп отменена?..

— Нет, конечно, но… — Михаил колебался, и Турецкий вновь перехватил инициативу: