Непотерянный рай - [36]

«Петру что-то не нравится, — рассуждал Анджей, — но ведь он может и ошибиться, вряд ли стоит прислушиваться только к его мнению».

Он решил обратиться к Кубе. Снова была встреча втроем, на этот раз был не только обед, но и водка, потому что Куба отнюдь не был активистом общества трезвости. Он сделал удивленную мину, когда Анджей ради вежливости и не собираясь уговаривать спросил, не заказать ли приятелю к обеду чего-нибудь спиртного.

— Не понимаю твоего вопроса. Я же не болен. А тебе что, врач запретил? — пошутил он.

— На здоровье не жалуюсь, но с некоторых пор не пью.

— Но сегодня? Со мной и с барышней?

— Эва не пьет, ну давай вдвоем. Какой тебе?

— Чистой, как всегда.

Хлопнув первую стопку, Якуб Куня тут же обрел красноречие. С этого момента все большее место в разговоре стали занимать его комплименты в адрес Эвы и расспросы об ее первых шагах на эстраде.

— Ну, дальше все известно. Пултуск, Остроленка, Седльцы, красивые мазовецкие города и другие провинциальные дыры, или, как вы их мягко называете, местечки. Роберт, Роберт? Помню этого типа, он какое-то время орудовал на эстраде, но только в одном воеводстве. Короче говоря, этими местечками все и кончилось, потом перерыв на полгода, и по сей день, не так ли?

— К сожалению, так, и, признаться, я вообще потеряла охоту выступать. С меня довольно и этого.

— Не говори так, — перебил ее Анджей. — Нужно попробовать еще раз.

— Зря вы, пани Эва! Анджей прав, отступить никогда не поздно. Однако минуточку…

Куба как будто задумался о чем-то, но в то же время машинально потянулся к бутылке.

— Это все хорошо, что вы нам рассказали. Но вас до сих пор не записали ни на одну пластинку? Роберту, конечно, было не по силам сделать такое. Значит, к делу! Нам нужно выступление на радио, потом пластинка. Даже одна пластинка кое-что даст, но, дорогой Анджей, ты хорошо знаешь, как нелегко это.

— Конечно, там своя клика.

— Ты прав, пожалуй, но я выразился бы иначе: там слишком густое сито для дебютантов. Но уж если мы добьемся записи, то дело пойдет. Будет что показать синьору Альберти, Каприкорне или Кленгстону.

Он так и сыпал фамилиями, будучи совершенно уверен, что эта неудавшаяся эстрадная артистка не имеет ни малейшего представления о них. Он любил производить впечатление на своих собеседников и поэтому спросил напоследок:

— Вы знаете, кто эти господа?

— Не знаю, — ответила Эва, смутившись, словно речь шла о Данте или Шекспире.

— Это зарубежные короли поп-музыки, некоторые из них заглядывают и в Польшу. У нас они широко известны. Из тех, что я перечислил, один итальянец, другой парижанин из «Олимпии», а третий лондонский фабрикант пластинок и магнитных записей. Мы встречаемся за границей на конкурсах и фестивалях. Послушай, Анджей, они наверняка будут в Канне, так как приезжают туда каждый год. Вы еще не бывали за границей?

Эва отрицательно покачала головой. — Боже, что я спрашиваю! — Куба хлопнул себя по лбу. — Чего это я вздумал задавать такие вопросы. Какая может быть заграница в таком возрасте? Мы — свежеиспеченная дебютантка, и, следовательно, нам еще не представился случай, ведь так? Однако заграница еще не повредила ни одному артисту. Нужно прорваться, посмотреть мир. Но конечно, сначала пластинка. Пластинка сейчас самое важное, но и самое трудное дело. Налей, Анджей, нам будет плохо от этого карпа по-гречески, если мы не запьем его по-польски. Спасибо. Ты знаком со Стаховичем, ну, с этим типом, который командует пластинками, а отчасти и радиопрограммами? Они вообще любят держать две нити в одной руке.

— Немного знаком, он изредка бывает у нас в институте и даже состоит в каких-то комиссиях.

— Отлично, а есть у тебя какая-нибудь незанятая штатная единица?

— Смотря какая, но в принципе нет. Кроме того, у нас в любом случае требуется согласие Чайны, который не любит, когда не он занимается подбором кадров.

— Ну уж с ним-то мы поладим. Стахович недавно, сказал мне, что ищет местечко для своей родственницы. Если ты ее устроишь, то, сам понимаешь, он для нас…

— Брось, не люблю я таких сделок.

— Анджей, спасибо, что ты так думаешь, — поддержала его Эва, немало смущенная предложением Якуба.

Но тот не давал сбить себя с толку.

— Дорогие господа, в этой среде нужно иметь крепкие нервы и не вздрагивать по всякому поводу. Здесь продвигаться — это все равно что продираться сквозь джунгли, а вы превращаете в трагедию совершенно простое и пустяковое дело. Все так поступают. Это обычное дело, когда один директор просит другого, ведь неудобно, чтобы твоя дочь или, скажем, родственница работала в твоем учреждении. Словом, перекладывают из одной корзинки в другую, и все в порядке. Каждый имеет право на труд.

— Перестань, мы не на митинге. Тебе налить?

— Странный вопрос! — Куба мотнул головой и тут же показал, что сдается. — Ты прав, у нас прелестный завтрак с такой элегантной и красивой женщиной. — И он поцеловал Эве руку, подкрепляя этим свои слова. — При ней просто неудобно обсуждать все подробности. Сделаем сами все, что удастся, не травмируя ее. Клянусь!

Они закончили завтрак милыми шутками и анекдотами, которые рассказывал преимущественно Якуб.