Непорядок вещей - [87]

— Так будет лучше всего, — сказал он рассеяно, потом добавил: — Слушай, делай как знаешь. Мне пора бежать.

Чего она от него ожидала? Что он упадет перед ней на колени? Поцелует или хотя бы скажет несколько теплых слов на прощанье? Нет, он просто закрыл дверь. Скрепя сердце, она позвонила маме и собрала мальчиков. У них еще каникулы, и отцу не нужно везти их завтра в школу.

Но как не обижаться на Нила, если он относится к ней, словно к пустому месту? Способны ли они еще на близость? Ведь она не представляет себя ни с кем другим в постели.

Примерно в шесть вечера Сильвия посадила сыновей в машину и поехала к матери. Странное дело, замотавшись на работе, она почти не обращала внимания на погоду, а сейчас вдруг заметила, как же хорошо на улице. Стоял погожий вечер, по небу плыли облака, похожие на тонкие перья, ночь тоже обещала быть ясной. В полнолуние, как сегодня, на телефоне доверия работалось чуть легче. После особенно тревожного разговора с какой-нибудь женщиной она обычно подходила к окну и смотрела на луну и сад, омытый ее бледным холодным светом.

Очень расслабляет, ее отец тоже так делает. Возможно, от него она и переняла эту привычку. Не самая лучшая модель поведения, тут же прокомментировал внутренний психолог Сильвии, проецировать на себя черты родителя противоположного пола. В эту ночь она заметила, как луна перемещается. Сильвия готова была поклясться, что видит, как она медленно движется по небу. Некоторым людям, чтобы понизить давление, иногда рекомендуют смотреть на рыбок в аквариуме. Для нее такой рыбкой была луна.

Но до ночи еще далеко. Сейчас, когда она подъехала к дому родителей, еще светило солнце. Отец вышел им навстречу. Она знала, что он очень старается быть с ней ласковее, как она старалась быть ласковее с Нилом. Но если она и обижалась на то, что родной отец именно старается, то виду не подавала. Целуя его в ответ, она мысленно спросила себя, что с ней не так, почему посторонние люди, женщины из того же «Убежища» любят ее, а вот в собственной семье…

— Зайдешь на минуту? — спросил отец. — Мы сейчас выбрались в сад. Чуть ли не первый раз в году. А потом, когда ты уедешь на работу, сходим с мальчиками на речку.

Сильвия раньше сердилась на мать за то, что та сама следила за садом, как, впрочем, и за всем домом. Подобного рода феминизм казался ей сейчас устаревшим. Ей, похоже, никогда и в голову не приходило, что мать занимается этим с удовольствием и вполне нормально чувствует себя в роли домохозяйки. Она села в плетеное кресло, мать принесла графин холодного домашнего лимонада и стаканы с сахарной каемкой и кружочками лимона.

— Что у вас за фотографии?

Сильвия только сейчас обратила на них внимание.

— Отца спроси, он их с работы принес. Выложил на стол все содержимое карманов, — Дора засмеялась. — Ты же знаешь его.

Ключи, мелочь, белый выглаженный носовой платок (в прошлом еще один объект ее шпилек на тему патриархата) и эти вот снимки. Она взяла верхний. Семья — мужчина, женщина, два мальчика чуть постарше ее сыновей и младенец на руках у женщины. Они снялись в саду на фоне дома, который Сильвия тут же узнала. Плоуменс-лейн. Когда-то она сама жила на этой улице, в доме гораздо более скромном, чем «Лесная хижина», так, собственно, назывался особняк, один из лучших домов в том элитном районе. Она даже вспомнила табличку над въездными воротами. Ее приглашали внутрь, когда она собирала средства для какого-то фонда, и в прихожей Сильвии запомнилась изящная широкая лестница, украшенная резными фигурками из дерева.

Но тогда там жили другие люди. Или эти же, но на фотографии она никого не узнавала. Женщина, которая пригласила ее в гостиную и пошла за пятью фунтами, выглядела старше. Но это случилось несколько лет назад, когда ее сыновья были совсем маленькими, она совсем молодой, а они с Нилом вполне еще ладили.

Сильвия взяла вторую фотографию, где были только мать с ребенком. Младенец здесь уже подрос примерно на год, непонятно, мальчик это или девочка. Волосы короткие, лицо невыразительное, одет в спортивный костюм. Сильвия присмотрелась, вздохнула и отложила снимок.

В сад вышел Вексфорд и сел напротив дочери. Он взял фотографию, отложенную Сильвией, и наблюдал, как она рассматривает две оставшиеся. И снова ребенка плохо видно, он отвернулся от камеры. Зато выделялся отец семейства, он словно подавлял женщину и сыновей, широкая улыбка контрастировала с робкими лицами домочадцев.

— Пап, ты случайно не знаешь, как умерла Святая Агата?

— Не спрашивай, лучше возьми в гостиной энциклопедию мучеников, — он призадумался. — На третьей полке снизу вместе с другими словарями.

Сильвия ушла в гостиную и вскоре вернулась с «Оксфордской книгой мучеников». Но прежде чем открыть ее, она еще раз взяла одну из фотографий.

— Ты мне, конечно, не скажешь, кто эти люди?

— Почему я должен сказать?

— Потому что эта женщина — жертва домашнего насилия. Здесь не видно ни синяков, ни шрамов, но уверяю тебя, она самая настоящая жертва, а этот ухмыляющийся тип, говоря по-вашему, — самый настоящий преступник.

Ошеломленный Вексфорд спросил, откуда она это знает. Он видел Фэй Девениш раз пять — и одну, и вместе с мужем, но ничего подобного не заметил. Конечно, она выглядит старомодной домохозяйкой до мозга костей, Стивен Девениш очень требователен к порядку в доме, они ведут замкнутый образ жизни, друзей нет, но все-таки.