Непокорная. Во власти мага - [9]

Ясмин зло запахнула порванный подол платья, оголявший бедро почти до самой талии, но потом плюнула на это и невозмутимо забралась в седло, наступив испачканной в земле стопой на услужливо подставленные ладони Вальдера. Он точно знает что-то про отца, это не пустые слова. Хорошо. Сначала узнать всё, потом собрать бумаги, найти Риана и заручиться поддержкой других верных людей. А потом… они еще посмотрят, кто действительно сможет удержать власть на этих землях.

В конце концов, этот чужак не знает здесь ничего.

Ясмин ждала, что он вздумает связать ей руки, но маг не стал. Слишком уверен в собственных силах, хотя у нее было огромное желание бросится на него сверху и вцепиться в горло. Но Ясмин откинула эту мысль. Вряд ли ей одолеть его в такой схватке.

Вальдер неторопливо повел кобылу по зарослям, возвращаясь к поместью по собственным следам. Ясмин несколько раз попыталась править лошадью, сжимая колени и пятки, но та будто ничего не замечала.

— Можете не стараться, кирия. Кара слушает только меня, у нас с ней особая… связь. Вы правда думаете, что я просто так посадил бы вас на лошадь, убедившись в вашей тяге к бегам? — кинул он взгляд искоса и улыбнулся.

— Чудесная лошадка, — буркнула Ясмин, бросив свои попытки.

— Зато мы посмотрели ваши плантации, — продолжил Вальдер. — Я приятно удивлен. Ожидал увидеть здесь совсем дикие джунгли, а вы ухаживаете за землей на совесть!

— Что вы можете понимать о плантациях, живя в ваших каменных городах, — фыркнула Ясмин.

— Вот вы мне все и расскажите.

— Только если вы потом уберетесь отсюда навсегда.

Вальдер только вздохнул, устало повел плечами, но разговор продолжать не захотел. Ну конечно. Решил будто, что она упрямая девчонка, и толку нет! Ясмин на миг почувствовала себя снова маленькой, а он напомнил отца, не спускающего ни единый промах.

Они шли вдоль ровных рядов тростника, который скоро придет пора убирать, и Ясмин, покачиваясь в чужом седле, рассеянно скользила взглядом по зеленым макушкам.

Отец жив, пусть и захвачен магами. Даже не верилось, что её крепкого и здоровенного отца, железно уверенного в своей правоте, какая-либо сила способна одолеть так запросто. В детстве Ясмин верила, что он — нечто незыблемое и вечное. Вечно строгий взгляд, вечно поджатые губы чередовались короткими моментами шумной радости, но потом снова ярость и вспыльчивость при малейшем неповиновении. Уж в ком, а в нем точно южная кровь бурлила по-полной, а еще все чаще давала о себе знать старая боль в колене.

Однажды Ясмин не послушалась отца, скрылась от гувернантки — молодой и очень старательной особы — и отправилась верхом вместе с Рианом и парой верных слуг до вершины Красного холма. Ей было всего пятнадцать и до одури манил запах путешествий и приключений.

Вернувшись домой к вечеру, Ясмин встретила разъяренного отца.

— Маленькая дрянь! — отец ухватил за руку и потащил на второй этаж. — Драть тебя надо было почаще, чтобы дурь из башки выбить! Кто тебе позволил умчаться без моего ведома?! А?

— Что случилось-то, папа? — прикрываясь рукой от его замаха, спрашивала Ясмин. — Я же сделала все, что хотела кирия Мади! Что ты хочешь?! Это просто прогулка!..

Отец все-таки вышел из себя и ударил ее по заду, обидно и сильно.

— Замолчи, говорю! Что мне было говорить гостям, а? Сегодня прибыли из Каейны и поместья Эор, спрашивали про тебя, и что мне сказать было?! Что моя дочь спуталась со слугами и скачет где-то по полям, точно беспризорная девчонка? Бестолочь!

Ясмин одернула платье и упрямо тряхнула волосами. Отец отчитывал ее на весь дом так, словно она совершила страшный грех. Наверняка слышно даже во дворе дома. Но что-то изменилось в этот день, и впервые за все время Ясмин вспылила в ответ:

— Не трожь меня больше! Не трожь, слышишь, — ее голос чуть дрожал, но не от страха — от гнева. Ясмин вырвалась и встала напротив отца, чуть задрав голову, и заговорила: — Я больше тебя не боюсь, хватит! Я выполнила все дела, не указывай, что мне делать. Ты срываешься на мне за мою мать — и я больше не хочу это терпеть. В ваших с ней отношениях нет моей вины! Нет!

Сказанное на удивление не вызвало новую вспышку гнева, а наоборот, точно привело отца в чувство. Ясмин поначалу даже не поверила своим глазам. И, помедлив, заговорила спокойней и уверенней:

— Хватит, правда. Я уже не ребенок, я готова помогать тебе и быть опорой… потому что я тебя люблю! Слышишь? — Она прижала кулаки к груди, глядя на то, как меняется выражение лица, как недоуменно сводятся его брови. — Люблю, потому что ты мой отец, хоть ты и никогда не говоришь мне о том же. И я даже не знаю, есть ли у тебя хоть немного теплых чувств к своей дочери. Но я — твоя кровь! И ты вправе мной гордится, а не оскорблять.

— Ясмин! — начал он резко. — Я буду тобой гордится, если ты перестанешь делать глупости… — гораздо мягче прозвучал вдруг его голос. — И если будешь слушать…

— ….что тебе говорят. Знаю, папа! Я люблю наше поместье и хочу, чтобы здесь все было хорошо. И сделаю для этого все, что в моих силах.

Отец вдруг замялся, будто не зная, что теперь ему сделать. То ли злиться, что она осмелилась спорить, то ли развернуться и уйти, то ли… обнять. Но это было бы совсем небывалое событие!