Непокорная красавица - [49]

– Вы всегда не желаете о себе говорить. Почему?

– Скучная тема.

– Едва ли. Вы можете быть обворожительным собеседником.

– Ну-ну, – со смешком сказал он. – Вы все-таки сделали мне комплимент.

– А вы убежали от моего вопроса.

Он сделал длинный глоток вина, поставил бокал на стол.

– Каков же вопрос?

– Почему вы никогда не говорите о себе? – сказала она с той настойчивостью, с какой охотничья собака преследует жертву. – Мы провели с вами немало часов, а я почти ничего о вас не знаю. Не знаю даже, какие книги вы любите. – Она прищурилась. – Вы боитесь, что, если расскажете о себе, я получу над вами какую-то власть?

Это было абсурдно, и он засмеялся. Она напряглась.

– Но ведь это правда, знание дает силу.

– Возможно, но это не имеет отношения к вашему вопросу.

– Тогда скажите.

Джек с минуту помолчал. Что за беда сказать правду? Он взвесил ответ и заговорил:

– Ладно. Если хотите знать, я не говорю о себе потому, что это никого не интересует.

– Что вы имеете в виду?

– Подумайте, Лорелея, – сказал он таким тоном, как будто говорил о чем-то скучном. – Сколько раз за день вы спрашиваете: «Как дела?» У человека может рушиться мир, но он посмотрит на вас и скажет: «Спасибо, хорошо, а как у вас?» Никому нет дела до чужих проблем. Этот урок я усвоил с ранней молодости.

– Скрывать чувства и двигаться своим путем?

– Именно.

– А если кому-то есть до вас дело?

– Уверен, что не вам.

– Откуда вам знать? Если вы не протянете руку, никто ее не возьмет.

Он фыркнул:

– Если я не протяну руку, никто ее не укусит.

– В каком пугающем мире вы живете, Джек, – сказала она, и выражение лица подтверждало ее слова. – Не могу представить, как можно жить, храня в себе свои чувства.

– А я могу.

Она не рассердилась, наоборот, в глазах появился неясный блеск.

– Будет день, и я вытяну из вас что-нибудь личное.

Он ответил с полуулыбкой:

– Будет день, я встану на колени и заявлю о вечной любви.

К его удивлению, она рассмеялась:

– Вы были правы, я не могу вообразить такую картину. Вы слишком горды и циничны, чтобы так поступить.

Джек возвел глаза к потолку, как будто обращался непосредственно к небесам:

– Наконец-то леди поняла причину. Значит, я выиграл пари?

Она молчала, словно обдумывала ответ. Когда она заговорила, ее голос был тихий и нежный:

– Нет. Это значит, что мы оба проиграли.

Слова странным образом ударили его, он не знал почему. Вечер проходил не так, как Джек планировал. Но с Лорелеей никогда не получалось так, как запланировано, у нее было дьявольское свойство все переиначивать.

Во время ужина Лорелея наблюдала за Джеком. Он действительно очень элегантен и имеет хорошие манеры. Где он выучился этикету? Говорит так, как будто учился в лучших европейских школах, а одевается – как будто вырос при дворе.

Она взяла кусок жареной курицы. Он очень сильный мужчина, не только физически, но и духовно. Она не переставала с удивлением спрашивать себя, что сделало его таким, – наверное, такая сила куется на адских кострах.

При этом он умеет проявлять доброту. В своем изолированном мире он каким-то образом научился быть приличным и заботливым. Странно, что человек, живущий в мире насилия, умеет проявлять сострадание.

Как бы она желала понять его!

Закончив есть, она слегка откинулась на стуле, держа в руке бокал с вином. Только теперь она заметила у Джека маленькую золотую серьгу. Она невольно улыбнулась.

Джек помедлил.

– В чем дело?

– Меня удивляет сережка. Вы носите ее все время, пока мы в море, но на моем приеме ее у вас не было.

В его глазах заиграло веселье.

– Это был бы самый верный способ выдать себя. Не так ли?

– Да, правда. – Она глотнула вина. – Зачем вы ее носите?

Он пожал плечами:

– Старая морская легенда говорит, что для пирата единственный способ попасть в рай – это купить себе пропуск, вот мы и носим на себе золото как плату за вход.

– Тогда почему у вас такая маленькая сережка?

– Мне сказали, что на всей земле не найдется столько золота, чтобы заплатить за мой пропуск.

– Вы действительно так чувствуете?

– Я же сказал, это легенда. Я не говорил, что верю в нее.

Вот опять. Неприятная нотка в голосе говорила о том, что он от нее закрывается. Закрывает самого себя от своих чувств. «Опять ты от меня таишься». Ее очень беспокоило, что он делает это так мастерски. Должно быть, за свою жизнь привык и это для него естественно.

Музыка на мгновение замолкла, потом заиграли медленную балладу.

– Не хотите ли потанцевать? – спросил он.

– С удовольствием, – честно ответила она.

Он подошел к ее краю стола, отодвинул стул, подал руку и вывел ее на свободное место возле окна. Когда он привлек ее к себе удивительно сильными руками, у нее закружилась голова. Он был слишком красив и великолепен себе во благо.

Она взглянула в настороженные глаза, которые не выдавали ни чувств, ни мыслей, и вспомнила, каким очаровательным, мальчишеским было его лицо, когда он спал. Свечи золотили ему волосы и придавали лицу мягкое сияние, сильные и нежные руки вели ее в танце с большим мастерством.

– Знаете, чего бы я хотела? – спросила она.

– Чтобы я отвез вас к отцу?

– Нет, кроме этого?

– Не могу вообразить.

Она прикусила губу, набираясь храбрости. Посмеет ли она сказать? Не дожидаясь, когда съежится от страха, она сказала: