Непокоренный. От чудом уцелевшего в Освенциме до легенды Уолл-стрит: выдающаяся история Зигберта Вильцига - [96]

Зигги вышел, осмотрелся и – надо же! – увидел Квинта! Прямо в воздухе, в вертолете! Квинт направил вертолет сначала влево, потом вправо, развернулся над зданием, сделал круг, улыбнулся и помахал Зигги сверху. Больной Зигги прыгал как ребенок, махал руками, кружился в танце: «о боже, Квинт! Глядите-ка на этого шмука, который даже в карты играть не умеет! Смотрите, вот он, в воздухе! Это мои воздушные силы! Какая армия без военно-воздушных сил!» На короткое мгновение в Зигги снова зажглось пламя: он вспомнил, как вел войны с тиранами, как ставил на кон все. «Квинт! Чертов маньяк! Глядите-ка на него!»

«Мы еще долго со смехом вспоминали тот случай. Он ненадолго вновь стал собой, – сказал Джерри. – Но время работало против Зигги».

25 Сохранение памяти

В Пресвитерианской больнице Колумбийского университета врачи сначала лечили рак Зигги талидомидом – препаратом, показавшим эффективность в лечении рака у животных, но у людей порой вызывавшим рвоту, легочную эмболию и сердечные приступы. Врачи изучили его ухудшившиеся показатели и порекомендовали дексаметазон, известный также как декадрон. Это лекарство справлялось с раком в двадцать пять раз лучше других стероидов, ветеринары применяли его как противовоспалительное средство при лечении лошадей, хотя у людей он мог вызвать серьезные побочные эффекты: дурноту, амнезию, спутанность сознания, головокружение, бессонницу и галлюцинации. Джерри Квинт, врач и друг Зигги, предупредил Вильцигов, что переход на декадрон сопряжен с серьезными рисками. «Мне порой звонят из полиции, – сказал он. – Им встречаются пациенты под декадроном, которые голыми расхаживают по шоссе. Он вызывает безумие». Но у Зигги выбора не было: его состояние постоянно ухудшалось, так что он дал врачам разрешение начать агрессивное лечение.

Порой под воздействием лекарств Зигги казалось, что он находится не в городской больнице Нью-Йорка, а в концентрационном лагере. Он нашел где-то карандаш и стал рисовать планы коридоров, сестринских пунктов и спускных желобов для грязного белья. Он запоминал маршруты и отмечал препятствия, стоявшие между его больничной палатой и внешним миром, а затем показал свои чертежи Шерри, которая все время находилась с ним, и прошептал ей, что разрабатывает план побега. Воспоминания об Освенциме были настолько яркими, что ему казалось, будто эсэсовцы прячутся в шкафах и контролируют коридоры. Шерри вспоминала, что, когда врачи хотели провести ему магнитно-резонансное исследование в сканере, он отказался туда ложиться, заявив, что прибор похож на печь крематория.

Медсестра везла кресло Зигги мимо кабинета химиотерапии, где дети были опутаны трубками и прикреплены к мониторам, и он заплакал от жалости к ним. Медсестра указала на одного из детей: «У него сегодня день рождения». Из кармана больничного халата Зигги вытащил одиннадцать долларов и дал их мальчику. На протяжении всего пути в палату он печалился, что у него больше нет при себе денег.

Через некоторое время врачи отпустили его домой, поскольку химиотерапию можно было получать и в квартире в Форт-Ли. Зигги твердо настаивал на том, чтобы никто в доме не знал, что он болен. Медсестрам приходилось подписывать соглашения о неразглашении и приходить в уличной одежде. Рак причинял Зигги такую острую боль, что медсестры оставляли ему морфий, чтобы он смог уснуть.

После морфия ему казалось, что нужно идти на какие-то совещания, и каждое утро он надевал свежевыглаженные брюки цвета хаки и до последней пуговицы застегивал рубашку, садился за обеденный стол и ожидал звонков, выкрикивая приказания.

«Шерри! Ну где ты, нужно готовиться! – кричал он. – У меня встреча с автодилерами по поводу их кредитов». Шерри подыгрывала. Однажды он позвонил Айвену и сказал, что собирается приехать на открытие нового филиала, напомнив, чтобы тот никому не рассказывал о состоянии его здоровья. Никакого филиала открывать не собирались, но Айвен тоже подыграл отцу.

В 2000 году Айвен нанял музыкального продюсера, чтобы тот помог ему записать энергичную танцевальную техноверсию хита Джона Леннона Imagine. Запись вышла 4 сентября 2001 года на лейбле Tommy Boy – по печальному совпадению, ровно за неделю до трагедии 11 сентября. Вскоре сингл попал в топ-40 в хит-параде Billboard Dance Chart.

Через несколько недель съемочная группа немецкого телеканала Channel ProSieben приехала в Нью-Йорк снимать документальный фильм, призванный запечатлеть настроения в городе после падения башен-близнецов. Айвен, ныне известный под сценическим псевдонимом Сэр Айвен, снялся в этом фильме, так как только что записал собственную версию Imagine – одной из самых известных песен о мире. Через год позвонила съемочная группа из Японии. Они узнали о ремейке Imagine, записанном Сэром Айвеном, и хотели взять у него интервью для документального фильма о том, как знаменитая песня Леннона повлияла на мир. В получившейся передаче были задействованы архивные съемки Йоко Оно и Джона Леннона, использовались также версии Imagine в исполнении Нила Янга, Стиви Уандера и Сэра Айвена. Программа вышла на старейшем японском телеканале NHK и была признана зрителями лучшим документальным фильмом года.