Неподвижная луна - [16]

— Ч-что? — задохнулся Дельброк. Его уверенность поколебалась.

— Ты был единственным человеком, который знал, что я поеду к Сандре и попытаюсь уговорить её изменить показания. Я сам тебе рассказал об этом. Больше никто, кроме таксиста, который не в счет, об этом не знал. Конечно, Соронов полностью отпадает.

— Ба! — он поджал губы. — Все это неубедительно, Шерлок.

— Для меня убедительно. Ты ждал на крыше, когда я к ней приеду. Должно быть, наш разговор показался тебе опасным. Я попросил её опознать подозреваемого, имея в виду Соронова. Ты, наверное, подумал, что разговор идет о тебе, и ничтоже сумняшеся спустил курок, а затем вернулся в свою берлогу, как будто не покидал её.

— Ты не можешь это доказать.

— Когда, приехав за тобой, я зашел на территорию студии, я почувствовал запах выхлопных газов, — сказал я. — Это доказательство.

— Не для суда. Для суда будет доказательством мое алиби — я провел прошлую ночь на озере Шервин.

— Библейский Джосайя остановил солнце. Тебя тоже зовут Джосайя, только на английский лад, и ты остановил луну, вернее, создал видимость её остановки. Мне помог догадаться таксист. Он спросил, как человек может знать, долго ли он пробыл без сознания, может, минуты, а может, часы.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты оглушил меня вчера вечером в своем плавучем доме, луна вставала слева от меня, на востоке. Когда я очнулся, она, казалось, была на том же месте, и, кроме того, у меня болела рука.

— Болела рука, — он напрягся.

— Думаю, ты не очень сильно треснул меня по голове, а затем вколол мне какое-то снотворное, чтобы я вырубился на несколько часов. Пока я спал, ты поехал в Голливуд, убил Мандерхейма и вернулся на озеро Шервин. Бедняга Гарри, наверное, заметил тебя, когда ты уезжал или возвращался. Он мог разрушить твое фальшивое алиби, и ты избавился от него. Все это время я находился в бессознательном состоянии. Поэтому я не слышал выстрела. Теперь начинается самое интересное.

Он облизнул губы.

— Давай, давай, гений.

— Ты подождал, когда луна, садясь, достигнет почти того же положения, которое она занимала, всходя на востоке, и повернул свой плот на сто восемьдесят градусов, носом на север.

Затем ты привел меня в чувство. Луна опять была слева от меня, только чуть выше. Поэтому я, естественно, подумал, что прошло всего несколько минут. Это тебе и было нужно. В действительности прошло несколько часов. Чтобы я не мог увидеть, что луна садится, а не всходит, ты затащил меня в дом с закрытыми светомаскировочными шторами окнами.

Ты напоил меня, а сам притворился пьяным. В таком состоянии я приписал быстротечность ночи действию шотландского виски, хотя на самом деле я правильно чувствовал время. Неожиданно оказалось, что уже утро, и эта неожиданность была естественной, потому что я очнулся всего двумя часами раньше.

Первые отблески зари появились справа, на востоке. Я заснул. Проснувшись, я увидел, что ты купаешься в озере. Уже взошло солнце, и оно было слева от меня. Когда я отсыпался после пьянки, ты вернул плот в первоначальное положение.

— Что-нибудь еще?

— Все, за исключением того, что я на все сто процентов уверен, что и Мандерхейм, и безумный Гарри были убиты из одной и той же пушки, которую ты держишь в руке.

Дельброк начал медленно отступать к двери.

— Вам не удастся провести баллистическую экспертизу. Я ухожу.

— Ни с места, Соронов! — заорал я. — Если ты попытаешься схватить его, это будет твоим самоубийством!

Русский даже не шелохнулся. Он стоял, как громом пораженный. Но мой вопль заставил Дельброка дернуться, что и было нужно Дэйву Дональдсону. Он выхватил свой полицейский револьвер тридцать восьмого калибра и всадил в Джоша два горячих кусочка свинца. Дельброк рухнул на пол и отправился к своим предкам.

— Спасибо, Дэн, — Дональдсон подул в ствол своей пушки. — Полагаю, мы снова друзья?

Я кивнул.

— Да, только убери эту тушу. Пойдем напьемся до чертиков. Думаю, как раз это мне сейчас и нужно.

— Я с вами, — объявил Соронов. — У меня дома есть водка. Мы будем играть игры.

Я устало улыбнулся.

— Надеюсь, не ножками стульев. Водка! Это замечательно.

— Эй, — задумчиво произнес мой таксист. — Возьмите и меня. Мне нужно вырвать ещё один зуб. И, кроме того, как насчет платы за прокат машины?

Мы взяли его с собой.

Только Сандре Шэйн пришлось остаться в больнице. Может быть, это было к лучшему, так как позже, ночью, Соронов разбил ещё одно пианино.