Неподкупные - [15]

Он хлебнул лиха в детстве, и юность у него не была легкой, потому что дядя Гриша спуску ему не давал, армия добавила твердости в характер, четыре года в школе милиции тоже не фунт изюму. А сейчас он еще и уполномоченный уголовного розыска, представитель власти, и это весомый камень в фундамент его крепости. В общем, не так уж он и прост, чтобы дрейфить перед законным вором.

– Спокойно, гражданин, – с невозмутимостью матерого опера сказал Богдан. – Давайте разбираться.

Голос у него такой же густой, как у Рычага, зычный, с легкой хрипотцой. Ему не нужно было напрягаться, чтобы выдать безнадрывно-громкий звук.

Внешность у него не атлетическая, но рост выше среднего, плечи совсем не узкие. И держался он с не меньшим достоинством, чем Рычаг. И, что самое главное, он самому себе не казался карликом по сравнению с этим рослым человеком.

– Что случилось? И о ком разговор? – спросил Богдан.

– О моей женщине разговор. Ты ее знаешь, лейтенант? – Вор сверлил его подозрительным взглядом.

– Как ее зовут?

– Нина. Нина Леднева. Из пятой квартиры.

– Знаю такую. Вчера мы опрашивали свидетелей, были у нее.

– Да, кто-то вещи моего мужа похитил, – все так же некстати встряла в разговор Елена Владимировна. – Товарищ лейтенант их искал…

– Какие вещи?

Рычаг спросил у Богдана, а ответила ему женщина:

– Брюки, рубашка. С балкона украли…

– Кто?

– Да нет, не украли. Ветром сдуло. Мы всю ночь искали, вот нашли. Под кустом валялись, у гаражей, – Богдан протянул пакет Елене Владимировне. – Вот, пожалуйста, ваша пропажа. Заявление подавать необязательно.

Женщина забрала пакет и, коротко поблагодарив Богдана, закрыла дверь. Впрочем, от этого легче не стало: она и без того уже наговорила с три короба.

– Ветром, говоришь, сдуло? – ухмыльнулся Рычаг. – Молодой ты, лейтенант, а наглый… Какой ветер? Не было вчера никакого ветра… Кто к ней на балкон забрался? Почему ты к Нине пошел? От нее кто-то спрыгнул?

Увы, но врать бесполезно. Взгляд у вора проницательный, и он уловит любое мало-мальски хитрое движение мысли. Поэтому Богдан просто промолчал.

– Кто спрыгнул, спрашиваю?

– Я знаю, кто ты такой, – взглядом утяжеляя слова, сказал Богдан. – И знаю, с кем ты живешь, Рычаг. Если с Ниной что-то случится, я тебя закрою.

Какое-то время вор смотрел на него с недоумением. Наконец он очнулся.

– Ух ты! Борзый ты, лейтенант! Откуда такой взялся?

– Таких у нас много. И житья мы тебе не дадим.

– А что с Ниной может случиться?

– Тебе видней.

– А не может с ней ничего случиться. Исчезла она. Приехал, а ее нет. Одна только записка. Извини, все такое… С кем она ушла, лейтенант?

В ответ Богдан промолчал. Он знал, с кем ушла Нина. Дима ее забрал. И правильно сделал. Парень понял, что рано или поздно правда дойдет до вора, и тогда может случиться непоправимое.

– С кем она ушла, я спрашиваю! – завелся Рычаг.

– Не знаю, – покачал головой Богдан.

– Слышь ты, мусор!..

Вор в бешенстве вытянул руку, чтобы схватить его за ворот пиджака, но Богдан взял ее в жесткий захват и ловко выкрутил во внешнюю сторону. Чувствовалось, что сил у Рычага в избытке, наверное, на это он и рассчитывал, пытаясь задавить его физически. Но расчет оказался неверным. За Богданом не только силы мышц, но и безупречная техника, потому он легко взял верх над вором.

– Твою мать, лейтенант! – взвыл Рычаг, опускаясь на колено.

На шум в подъезд вбежал мужчина в костюме, что фланировал возле «Волги».

– Ах ты, сука!.. – Он сунул руку под пиджак, вытаскивая из-за пояса брюк пистолет.

Начальник РОВД полковник Измайлов требовал, чтобы оперативник брал оружие только на дело. Но при этом он утверждал, что дело само может прийти к оперативнику в любое время дня и ночи. Поэтому табельное оружие, как и наручники, полагалось держать при себе постоянно. Время нынче смутное, уголовщина распоясалась… Правильно говорил. И Богдан правильно делал, что не сдавал пистолет, когда уходил домой.

Он не стремился уподобляться ковбоям из американских вестернов, но ему нравилось, как эти лихие ребята ловко хватаются за оружие. Раз, и револьвер уже в руке…

Подмышечная кобура не такая удобная, как та, что висит на поясе у ковбоя. Но все-таки и ее можно приручить. Богдан пробовал это делать, и кое-что у него получилось. Лишь бы сейчас не сплоховать.

Раз – и Рычаг избавлен от захвата. Два – и правая рука уже под полой пиджака. Три – и палец четким движением отстегивает предохранительный клапан. Четыре – и два пальца цепляют пистолет за рукоять с мелкими зубчиками. Пять – и пистолет уже в одной руке.

Пистолет снят с предохранителя, но патрона в стволе нет. Однако у Богдана свободны обе руки, и пока одна наводит оружие на цель, другая передергивает затворную раму.

Не так уж много дней он ходит с табельным оружием, поэтому потратил на тренировку мало времени. Движения вроде бы и четкие, но медленные. Ему явно не хватало сноровки. Но все-таки он оказался быстрей, чем его противник. Тот еще только целился в него, а Богдан уже выстрелил.

На тренировки по стрельбе у него ушло гораздо больше времени, чем на ковбойские упражнения. Стрелять его учил еще дядя Гриша, и в спецназе он сжег не один пуд пороха, а в школе милиции занялся пулевым спортом, ездил на соревнования, выполнил норму на мастера, хотя значок ему и не дали. Он знал, что сможет выстрелить точно, потому рука его не дрогнула, когда он жал на спусковой крючок. Потому и попал туда, куда целился. Мужчина схватился за простреленное плечо и выронил пистолет.