Непобеждённый «Варяг» - [6]
В отличие от «Корейца» команда «Варяга» проявила выдержку. Моряки крейсера ожидали сигнал к бою в полном молчании. Их лица были сосредоточенны, а тела напряжены, словно сжатая пружина. И это не удивительно, ведь совсем рядом водная гладь уже вздыбилась от разрывов вражеских снарядов... И вот настал долгожданный миг. Дана команда, и боевой механизм заработал: русский крейсер «огрызнулся» артиллерийским залпом с правого борта. Так начался ожесточённый бой двух русских кораблей с превосходящими силами противника. Капитан 1-го ранга В. Ф. Руднев тогда еще не знал, что примерно за 12 часов до этого 10 японских миноносцев атаковали 1-ю Тихоокеанскую эскадру у Порт-Артура и сильно повредили два лучших её броненосца — «Цесаревич» и «Ретвизан», а также крейсер «Паллада»[43].
Надо отметить, что крейсер «Варяг» располагал только бронебойными снарядами, которые могли насквозь пробить корпус вражеского корабля, но при этом не разрывались. Японская же эскадра имела в своём распоряжении и фугасные снаряды сильного разрывного действия. Даже от удара о воду такой снаряд разлетался на сотни мельчайших кусочков. Позже в теле одного из раненых матросов врачи «Варяга» обнаружат более ста двадцати осколков!
Несмотря на сложное положение с боеприпасами, прямым попаданием русских комендоров был уничтожен кормовой мостик «Асама», после чего на японском корабле возник пожар, отчётливо видимый издалека. Команда «Варяга» приветствовала свой первый успех громким «ура».
Ещё в начале сражения, после первых выстрелов с «Корейца», японский крейсер «Нийтака» переменил место в строю и стал головным — впереди флагмана «Нанива». Затем часть боевой эскадры (крейсеры) пошла наперерез русским кораблям. Всю мощь своего огня японцы обрушили на «Варяг», поскольку канонерская лодка «Кореец», построенная еще в XIX в., серьёзной опасности для них не представляла.
Вскоре русский крейсер оказался в эпицентре взрывов и каскадов воды. В результате первого попадания на «Варяге» был разрушен верхний мостик, одновременно загорелась штурманская рубка[44]. Погибло несколько матросов-дальномерщиков и младший штурман — мичман[45] Алексей Нирод (по окончании боя нашли только одну руку мичмана, державшего дальномер). Как отмечали очевидцы боя, после этого число прямых вражеских попаданий возросло. Последующими выстрелами японцы подбили 6-дюймовое орудие, причём вся орудийная прислуга была выведена из строя. Затем возник пожар на шканцах, загорелись заряды с бездымным порохом, а также один из вельботов[46]. Возгорание произошло от снаряда, разорвавшегося на палубе, при этом были повреждены сразу 5 орудий. Одна из патронных беседок[47] так быстро занялась огнём, что двое матросов моментально получили смертельные ожоги, и труп одного из них — в горящей одежде — свалился в шахту элеватора[48]. Последующие прямые попадания вывели из строя ещё 2 орудия, а также перебили верхние фалы[49], из-за чего один из боевых флагов крейсера упал в воду.
Из-за отсутствия на верхней палубе артиллерийских щитов орудийные расчёты оказались здесь наиболее уязвимыми, поскольку японцы использовали в основном шрапнель. Было ли страшно в те минуты русским морякам? Возможно и так. Даже наверняка так! И тем не менее, они не были трусами, они не дрогнули, они оставались верны военной присяге и сражались, как бы пафосно это ни звучало, до последней капли крови... На верхней палубе «Варяга» в бою участвовало 150 человек. Почти все убитые и раненые, как потом выяснилось, были из числа этих ста пятидесяти. Среди них находился и наш земляк, матрос 1-й статьи М. В. Прокопович. Свою артиллерийскую дуэль с превосходящими силами противника Михаил Вячеславович вёл до тех пор, пока ему фугасом не оторвало руку. От болевого шока он потерял сознание...
Мичман Бугонин, получив множественные ранения ног, продолжал командовать орудийным расчётом, пока не упал от потери крови. В 12:05 осколками снаряда, залетевшими в боевую рубку «Варяга», контузило капитана 1-го ранга Руднева. Этим же взрывом убило наповал стоявших по обе стороны от командира горниста и барабанщика, ранило в спину рулевого — кондуктора[50] Снигирёва (он не заявил о ранении и оставался на своём посту до исхода сражения). Несмотря на контузию и ранение в голову, командир крейсера также не пожелал оставить поле боя, поскольку понимал, что это может ослабить моральный дух команды. Преодолевая завесу дыма, он выбрался из покорёженной боевой рубки и, набрав в лёгкие воздуха, что есть мочи крикнул:
— Братцы! Я живой! Я с вами!.. Целься вернее!
