Непобедимые твари Земли - [43]

— Все ясно, — Ковалевский уставился в потолок, ища у него ответ на вопрос — за каким чертом он повстречал этого агента. — Пойду работать, хватит с меня этого балагана.

— Он был уверен, что Алексеев вышвырнет тебя из научного отдела, но, как видно, ты еще у нас задержишься, — Ульяна хлопнула Восьмого по плечу.

— Другими словами твой Профессор терпеть меня не может, — перефразировал агент.

— Еще бы он любил того, кто подкинул его отделу грузовик работы, — встрял Степан.

— Наш большой монстр прав, не обижайся, Степа, — подтвердила Ульяна.

— На правду не обижаются.

— Ульяна, клеточный анализ тебя ждет. А вы если только болтать собираетесь, то извольте свалить из МОЕЙ лаборатории, — угрожающе для своего усталого вида произнес Ковалевский.

Восьмой изобразил страдальную улыбку, отсалютовал девушке и пошел к выходу.

— Хххррр, очкарик несчастный, — незлобно сказал Степа ученому, вернее попытался, вышло все равно жутковато. Опасливые взгляды лаборантов преследовали его до момента, пока он не покинул лабораторию.

«Боязливые людишки», иногда думал Степа. За столько лет презрения к своему облику действительно начинаешь считать себя чудовищем. Единственный, кого не смущал факт, что его собеседник на метр выше и обладает клыкастой пастью, был этот зеленый смотритель. По коротким наблюдениям Степана Восьмой как будто жил в своей особой реальности, где различные твари такое же обычное явление, как ветер и дождь.

— Так зачем пришел сюда? Вроде для тебя нечастое явление вот так показываться на всеобщее обозрение, — Восьмой просто шел вперед по коридору.

— Хотел уточнить один момент.

— При первой нашей встрече я пожалел, что не захватил дробовик, — вдруг сказал агент. — Тогда мое чувство неладного так же противно зудело, как и сейчас.

— Хм, ну и разошлась твоя интуиция, — Степе стало не по себе от подобной догадливости.

— Камер здесь нет, так что не ходи вокруг да около, — Восьмой утратил свое привычное беззаботное выражение лица и теперь выглядел как никогда серьезно.

— Значит, мне не показалось, для обычного человечишки, ты больно отбитый. По дракону стреляешь без лишней мороки, слышал, еще с лемурийцем разобрался, — если бы Степан мог подозрительно прищуриться, то наверняка сделал бы это. — Как давно ты начал видеть их?

— Слишком туманно изъясняешься, для того кто лезет в драку с драконом без задней мысли, — агент не страшился разговаривать подобным образом с громадным чудищем.

— Я привык видеть страх в глазах окружающих, но твоя прямолинейная наглость вызывает у меня жгучие желание убивать, — огромные когти Степана с неприятным скрежетом оставили на бетонной стене глубокие борозды.

— Как мило, если больше нечего мне сказать, то иди в посудную лавку и вымести стресс, — Восьмой и бровью не повел от столь явной демонстрации угрозы.

— Ты видишь значки? — спросил Степан после недолгой, но гнетущей тишины.

Восьмой изобразил короткий кивок.

— И геометрические фигуры, даже если глаза закрыты? — С большим интересом продолжил Степан.

— Последнее особенно раздражает.

— Со временем поймешь, как их выключать, — со знанием дела сказал монстр. — Давно началось?

— Не знаю, но после пробуждения большого дракона, они стали четче.

— Понятно. Никому не говори об этом, в отличие от меня, ты запросто окажешься на операционном столе, — большой коготь ткнул Восьмого в центр груди.

— Уже сам понял, — агент отбросил лапищу. — Есть идеи, что это за фигня такая?

— Точно сказать не могу. Ясно одно, тут замешаны драконы и их аномальный вирус, — уклончиво ответил Степан.

— Так ты стал таким из-за вируса?

— Не совсем. Меня сделал таким Эмди, — Степа отодвинул часть плаща на груди, указав на участок с особо светлой, почти белой, чешуей. — Знакомо?

— Совсем как у мелкого гада, — подтвердил сходство Восьмой. — Хочешь сказать, что Эмди каким-то образом усилил действие вируса?

— Я думал об этом, но он скорее «направил» его, — Степан сделал особый акцент на этом слове. — Поразмышляй о нашей общей проблеме на досуге. Но главное держи рот на замке.

— Ты тоже варежкой не щелкай, великан.

— Увидимся, Восьмой.

— Ага, непременно.

На этом Степа оставил Восьмого наедине с собственными мыслями. Еще несколько дней назад агент полагал, что Кольский Инцидент был последним и самым опасным событием в его жизни. Но космос полагал иначе.

* * *

Секретарь главы Заповедники, напряженно поерзал в кресле, когда громадная фигура Степана прошла в кабинет его начальника. Никаких разрешений и вопросов, ведь таково распоряжение Алексеева.

— Не думал, что какой-то сопляк доведет тебя до инфаркта, — оценил болезненный вид давнего друга монстр. Старик лежал на кровати с капельницей.

— Не инфаркт, но близко, — на усталом лице Алексеева отразилась едва заметная усмешка. — Степа, мне уже 98, люди с трудом доживают до 70, а мы с тобой как галапагосские черепашки. Как бы я хотел, чтобы ты наконец выбрался из этой проклятой дыры.

— А кто, по-твоему, будет присматривать за белым гаденышем, старина?

— Столько лет спустя, я могу только сожалеть, что не умер раньше как многие наши товарищи. Помнишь это выражение «Только хорошие умирают молодыми».