Непобедимая жара - [55]

— Но вы же не воспринимаете это всерьез? — возразила она.

— Детектив, знаете, сколько денег Нью-Йорк выплатил в виде компенсаций за моральный ущерб по жалобам на полицию за последние десять лет? — Ответа он не ждал. — Девятьсот шестьдесят четыре миллиона долларов. Совсем немного недотягивает до миллиарда — миллиарда, слышите? Воспринимаю ли я это всерьез? А как же. Чего и вам советую. В данный момент подобные осложнения вам совершенно ни к чему. Ведь вас ждет повышение. А теперь рассказывайте, что произошло.

Хит кратко передала содержание разговора и причину встречи. Когда она закончила, «Хаммер» сказал:

— Неужели так необходимо было предъявлять снимок бандита? Именно это и вызвало такую реакцию.

— Сегодня утром Серхио Торрес пытался убить меня. Будьте уверены, я намерена показывать его фото каждому, кто так или иначе связан с этим делом. — Когда Хамнер сказал, что понимает, она продолжила: — И еще одно. Расследование убийства — дело и без того непростое, поэтому мне не хватало только посторонних, указывающих на то, как вести себя.

— Я спишу эти слова на стресс после тяжелого дня. Кстати, примите наши соболезнования по случаю гибели вашего начальника.

Никки вспомнила «Хаммера», который, стоя у дверей «скорой», визжал: «Куда, к черту, запропастился Монтроз?» Однако она решила, что на сегодня ему будет достаточно одного тычка, и спокойно ответила:

— Спасибо.

— Чем вы намерены заниматься дальше? — спросил он.

— Тем же, чем и раньше: искать убийцу отца Графа. И, возможно, также моего босса.

Кресло Зака скрипнуло, — наверное, он выпрямился.

— Погодите-ка, ведь он же покончил с собой?

— Это еще предстоит выяснить, — сказала она.

Когда Никки открыла дверь своей квартиры, ее встретил Рук с коктейлем в руке.

— Надеюсь, ты не против «Мохито». Этим рецептом со мной поделились в одной забегаловке на пляже около взлетно-посадочной полосы в Пуэрто-Рико.

Она отдала ему пальто и взяла коктейль; стоя в дверях, они подняли бокалы, но чокаться не стали. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза, этот взгляд стоил целого разговора. Затем Никки поставила свой коктейль на столик и сказала:

— Сначала самое главное.

И они обнялись.

— Я решил, что после такого дня тебе захочется немного подкрепиться, — заметил он, когда они вошли в кухню.

— Пахнет заманчиво.

— Ростбиф из вырезки — проще некуда, только соль, перец и розмарин. Плюс обычный гарнир — картофельное пюре и брюссельская капуста.

— Семейный ужин. Рук, ты даже не понимаешь, как много это значит для меня сейчас… О, я вижу, что понимаешь. — Она сделала очередной глоток. — Тебе же некогда готовить еду — весь день бегаешь, носишь мне одежду, а еще нужно писать статью.

— Уже сделано! Я отправил ее в редакцию два часа назад и прилетел сюда ухаживать за тобой. Хотел приготовить шашлык, но потом решил, что после приключения в парке подобный черный юмор покоробит тебя, даже если он будет исходить от меня.

— И тем не менее ты заговорил о шашлыке!

— Ну, что я могу сказать? Ведь я — настоящая загадка в штанах!

Никки было улыбнулась, но улыбка тут же погасла. Ее лицо вытянулось, и она облокотилась на кухонный стол. Она сидела на высоком табурете, потягивая «Мохито», а пока Рук резал мясо и накрывал на стол, выпила еще и бокал на удивление неплохого красного вина из Нижней Калифорнии. Рук принес посуду из столовой, и они ели прямо на кухне; уютная обстановка помогла Никки расслабиться. Она была голодна, но смогла съесть лишь небольшой кусочек мяса; ей нужно было рассказать Руку о своих проблемах с капитаном Монтрозом, о которых она раньше умалчивала. Он возразил, что не стоит ничего говорить, если это причиняет боль. Но Никки ответила, что, наоборот, разговор поможет облегчить душу, избавиться от бремени.

Еще до их игры в стриптиз Никки рассказала Руку о напряженных отношениях с Монтрозом, но на сей раз она передала все подробности. И нехорошие подозрения, вызванные обыском в доме отца Графа в вечер его смерти, и то, как Монтроз мешал ей вести расследование, и кровь на воротничке священника, и пластырь на пальце капитана. А потом еще одно загадочное совпадение — электрические ожоги на теле Графа, стриптизера и жертвы убийства, которым занимался Монтроз несколько лет назад, будучи еще детективом первого класса.

Рук внимательно слушал, не перебивая; рассказ интересовал его, но еще больше ему хотелось дать ей выговориться, чтобы облегчить боль. Когда Никки закончила, он спросил:

— Ты ни с кем не делилась своими подозрениями? С отделом внутренних расследований? Со своими новыми друзьями из штаб-квартиры?

— Нет, потому что эти улики… понимаешь, косвенные. Ему и так приходилось нелегко. Стоило мне только сказать слово — и все, открылся бы ящик Пандоры. — Нижняя губа задрожала, и Никки ее прикусила. — Сегодня утром в разговоре с ним я слегка приоткрыла ящик. Он сам вынудил меня сделать это своими словами, но, знаешь, ему было нелегко говорить так со мной. На самом деле нелегко. — Она запрокинула голову, зажмурилась, чтобы не расплакаться, и продолжила: — Мне так стыдно признаваться в этом сейчас, но сегодня утром, в парке, у меня мелькнула мысль…