Непечатные пряники - [58]
Почти половину залов музея занимают экспонаты, рассказывающие о природе северного Поветлужья. Там есть чучела животных и птиц, сделанные еще основателем музея – Иваном Разумовым. Более всего, однако, мне запомнились не старые чучела лосей, медведей и беркутов, не прекрасные диорамы, представляющие природу края, не двухголовые телята и ягнята, отчего-то рождавшиеся чаще, чем обычно, в семидесятых годах прошлого столетия, а розовый фламинго с отрубленной головой и метеорит.
Фламинго, как гласит надпись на табличке, был убит охотником Малышевым под городом Ветлугой в конце лета пятьдесят первого года. Как он оказался в местах столь отдаленных от мест собственного обитания, не знает никто и даже не догадывается. Самое удивительное, что это был второй фламинго, залетевший в район Ветлуги. Первый был убит ровно за тридцать лет до этого – осенью двадцать первого года. В восемьдесят первом году третий фламинго, хотя его и ждали, так и не прилетел.
Зато в перерыве между прилетами фламинго, в сорок девятом, прилетел метеорит весом восемьсот граммов, да не простой, а очень редкий – каменный ахондрит. Ахондрит потому, что в нем нет хондр, а хондры – это… Ну, про них долго рассказывать, да и незачем, поскольку их нет. Метеорит упал буквально за спиной у лесника, шедшего по лесу на лыжах. Упал и зашипел в снегу. Еще теплым принес его лесник домой и поначалу ни в какой музей отдавать не собирался. Тем более что к нему валом повалил окрестный народ поглазеть на небесный гостинец. Деревенские старухи силой отобрали у лесника камень и отнесли его в Ветлугу, в церковь. Батюшка, к которому старухи отнесли метеорит, оказался образованным и рассказал им о том, что камень этот хоть и упал с неба, но проходит по другому небесному департаменту и лучше будет отнести его в музей. Лесник, однако, так не думал. Сотруднику музея, пришедшему к нему за находкой, пришлось его долго уговаривать. Потом-то, конечно, лесник говорил, что хотел отослать метеорит в Москву, но передумал и отдал в местный краеведческий музей. В музее он пролежал на витрине двадцать семь лет, пока сведения о нем не дошли до Академии наук, и она попросила отдать метеорит в Москву, в комитет по метеоритам. Музей, однако, так не думал, и сотруднику комитета пришлось музейное руководство еще и уговаривать. Теперь метеорит в Москве, а в музее под стеклом лежит муляж, но если бы не надпись на этикетке, то посетители об этом и не догадались бы.
Казалось бы, одного редчайшего метеорита и двух фламинго вполне достаточно для такого маленького городка, как Ветлуга. Ан нет. В двадцатых годах палеонтологом Рябининым на берегах притока Ветлуги были найдены фрагменты скелета древнего земноводного, жившего в этих местах четверть миллиарда лет назад. Назвали существо ветлугазавром. Поскольку Рябинин был не лесником, а ученым, то дома он хранить эти останки не стал, а сразу отвез в Москву, в палеонтологический музей. Через несколько лет еще одна экспедиция под началом Ивана Ефремова нашла кости ветлугазавров и в других местах. По виду ветлугазавр напоминал собой крокодила с головой лягушки и в длину достигал шести метров. Во внутреннем дворике музея на берегу крошечного бассейна, устроенного в железобетонном колодезном кольце, врытом наполовину в землю, лежит на бревне его муляж метровой длины – зеленый, облупленный и приветливо улыбающийся.
Если честно, то и сам Ветлужский краеведческий музей хоть и очень хорош, но облуплен сильно. Что ни говори, а ему уже без малого сто лет. Денег на ремонт здания, построенного еще в позапрошлом веке для городской управы, администрация не дает. Говорит, как и все наши администрации, что не может, хотя и очень хотела бы. Зато выделила в прошлом году целых две тысячи рублей на развитие музея. Я не поверил и переспросил у сотрудника музея – точно ли две тысячи? Оказалось, что точнее не бывает[102]. Правду говоря, и весь исторический центр Ветлуги выглядит не лучше музея. В конце XIX века город в результате сильнейшего пожара выгорел практически дотла. То, что построили сразу после пожара, и есть современная Ветлуга, за исключением одного микрорайона с советскими трех- и четырехэтажными домами. Если в двух словах, то бедно, но чисто. Все же что-то в порядок приводят. К примеру, восстановили разрушенную при большевиках колокольню Троицкого собора в центре города. Жаль только, что механизм часов, которые были на колокольне лет десять тому назад, куда-то пропал. Я спрашивал в музее – они не знают куда. Ну да это ничего. Заложили эти круглые дыры с четырех сторон кирпичом, заштукатурили, забелили и нарисовали циферблат со стрелками. Теперь в Ветлуге, если верить соборным часам, всегда три минуты десятого. Так и живут в остановившемся нарисованном времени. Молодежь, правда, не очень хочет жить в остановившемся времени и потому, как школы окончит, так и уезжает искать счастья в Нижний, Киров, Москву и Петербург. Остаются в Ветлуге папы, мамы, бабушки и дедушки, и с каждым годом дедушек и бабушек становится все больше. К ним и присылают родители на лето внуков. Здесь можно детям играть во дворах и на улицах так, как играли в детстве их родители. Здесь в городском парке растут сыроежки и подосиновики. Здесь есть народный театр, который называется «Балаганчик». Здесь в самом центре города добывают из скважины ветлужскую минеральную воду, которая, судя по ее отвратительному соленому и железистому привкусу, целебнее «Боржоми» и «Ессентуков» в сто раз. Здесь пекут самые большие и самые вкусные в Нижегородской губернии ватрушки и пирожки со шпротами
Перед вами неожиданная книга. Уж, казалось бы, с какими только жанрами литературного юмора вы в нашей серии не сталкивались! Рассказы, стихи, миниатюры… Практически все это есть и в книге Михаила Бару. Но при этом — исключительно свое, личное, ни на что не похожее. Тексты Бару удивительно изящны. И, главное, невероятно свежи. Причем свежи не только в смысле новизны стиля. Но и в том воздействии, которое они на тебя оказывают, в том легком интеллектуальном сквознячке, на котором, читая его прозу и стихи, ты вдруг себя с удовольствием обнаруживаешь… Совершенно непередаваемое ощущение! Можете убедиться…
Внимательному взгляду «понаехавшего» Михаила Бару видно во много раз больше, чем замыленному глазу взмыленного москвича, и, воплощенные в остроумные, ироничные зарисовки, наблюдения Бару открывают нам Москву с таких ракурсов, о которых мы, привыкшие к этому городу и незамечающие его, не могли даже подозревать. Родившимся, приехавшим навсегда или же просто навещающим столицу посвящается и рекомендуется.
«Тридцать третье марта, или Провинциальные записки» — «книга выходного дня. Ещё праздничного и отпускного… …я садился в машину, автобус, поезд или самолет и ехал в какой-нибудь маленький или не очень, или очень большой, но непременно провинциальный город. В глубинку, другими словами. Глубинку не в том смысле, что это глухомань какая-то, нет, а в том, что глубина, без которой не бывает ни реки настоящей, ни моря, ни даже океана. Я пишу о провинции, которая у меня в голове и которую я люблю».
«Проза Миши Бару изящна и неожиданна. И, главное, невероятно свежа. Да, слово «свежесть» здесь, пожалуй, наиболее уместно. Причем свежесть не только в смысле новизны стиля. Но и в том воздействии, которое эта проза на тебя оказывает, в том лёгком интеллектуальном сквознячке, на котором ты вдруг себя обнаруживаешь и, заворожённый, хотя и чуть поёживаясь, вбираешь в себя этот пусть и немного холодноватый, но живой и многогранный мир, где перезваниваются люди со снежинками…»Валерий Хаит.
Любить нашу родину по-настоящему, при этом проживая в самой ее середине (чтоб не сказать — глубине), — дело непростое, написала как-то Галина Юзефович об авторе, чью книгу вы держите сейчас в руках. И с каждым годом и с каждой изданной книгой эта мысль делается все более верной и — грустной?.. Михаил Бару родился в 1958 году, окончил МХТИ, работал в Пущино, защитил диссертацию и, несмотря на растущую популярность и убедительные тиражи, продолжает работать по специальности, любя химию, да и не слишком доверяя писательству как ремеслу, способному прокормить в наших пенатах. Если про Клода Моне можно сказать, что он пишет свет, про Михаила Бару можно сказать, что он пишет — тишину.
Эта книга о русской провинции. О той, в которую редко возят туристов или не возят их совсем. О путешествиях в маленькие и очень маленькие города с малознакомыми или вовсе незнакомыми названиями вроде Южи или Васильсурска, Солигалича или Горбатова. У каждого города своя неповторимая и захватывающая история с уникальными людьми, тайнами, летописями и подземными ходами.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
«Сидеть и смотреть» – не роман, не повесть, не сборник рассказов или эссе. Автор определил жанр книги как «серия наблюдений». Текст возник из эксперимента: что получится, если сидеть в людном месте, внимательно наблюдать за тем, что происходит вокруг, и в режиме реального времени описывать наблюдаемое, тыкая стилусом в экран смартфона? Получился достаточно странный текст, про который можно с уверенностью сказать одно: это необычный и даже, пожалуй, новаторский тип письма. Эксперимент продолжался примерно год и охватил 14 городов России, Европы и Израиля.
Леонск – город на Волге, неподалеку от Астрахани. Он возник в XVIII веке, туда приехали немцы, а потом итальянцы из Венеции, аристократы с большими семействами. Венецианцы привезли с собой особых зверьков, которые стали символом города – и его внутренней свободы. Леончанам удавалось отстаивать свои вольные принципы даже при советской власти. Но в наше время, когда вертикаль власти требует подчинения и проникает повсюду, шансов выстоять у леончан стало куда меньше. Повествование ведется от лица старого немца, который прожил в Леонске последние двадцать лет.
Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского.
Сборник путевой прозы мастера нон-фикшн Александра Гениса («Довлатов и окрестности», «Шесть пальцев», «Колобок» и др.) поделил мир, как в старину, на Старый и Новый Свет. Описывая каждую половину, автор использует все жанры, кроме банальных: лирическую исповедь, философскую открытку, культурологическое расследование или смешную сценку. При всем разнообразии тем неизменной остается стратегия: превратить заурядное в экзотическое, впечатление — в переживание. «Путешествие — чувственное наслаждение, которое, в отличие от секса, поддается описанию», — утверждает А.