Непарадный Петербург в очерках дореволюционных писателей - [12]
– Вы, кажется, нездоровы? – спросил я его.
– Да, чахотка у меня, – отвечал он так просто, точно речь шла о простом расстройстве желудка.
– Отчего вам не лечь в больницу?
– Не берут ни в одну больницу. Чахотка неизлечима, что же им увеличивать процент смертности?
– Простите, вы, вероятно, пьёте запоем?
На его лице появилась печальная улыбка:
– Я в жизни не брал в рот рюмки вина…
– Это с моей стороны нескромный вопрос, вы не рассердитесь? Как вы дошли до такого состояния?
Его глаза устремились вдаль, и на щеке появилась слеза, которая сейчас же высохла: он весь горел.
– Это долго рассказывать, да и к чему? Мои дни сочтены, я только жду не дождусь смерти.
– Если это вам не очень тяжело, расскажите мне ваше прошлое…
– Я учитель. Я с золотой медалью окончил гимназию и держал потом экзамен на учителя. Получил место в №, пробыл два года, а теперь третий год без места… Пожалуй, в настоящем положении я и не мог бы уже служить…
Он страшно закашлялся, и яркий румянец заиграл на щеках. Приступ продолжался несколько минут. Один из ночлежников начал ругаться:
– Шёл бы в больницу умирать, только людям спать не даёшь…
Опять та же горькая улыбка. Он кивнул головой в сторону говорившего:
– Его правда… Вот, ночуй хоть на улице, нельзя же ведь мешать им выспаться за свои три копейки. Им тоже силы нужны к утру…
— Неужели у вас никого нет в Петербурге знакомых?
— Никого. Я приехал, думал, найду место, буду лечиться, ну, а место найти не легко…Проел всё, что было, вот, видите, до чего, а места всё нет…
— Но неужели у вас, так-таки, на всем свете никого близкого нет?
— Мой отец любил меня до безумия, матери я не помню… С отцом у меня прошло золотое детство; он умер, оставив меня уже учителем, человеком обеспеченным. О, если бы он мог думать, что станет с его Петей. Отец, отец!
Он закрыл лицо руками, и по вздрагиванию плеч было видно, что он рыдает.
— Послушайте, пойдемте отсюда, я найду другой ночлег, здесь невозможно уснуть!
— Нет, всё равно, я привык; спать всё равно я не хочу…
— Ну, пойдемте хоть пройтись, здесь ужасно тяжело.
— Куда же теперь ночью ходить? Лучшие усните, вы здоровы, вам ничего…
Он, очевидно, не хотел продолжать разговор, мешая спать соседям. Утомление взяло верх, и я задремал. Ещё чуть стало светать, я проснулся. Учитель лежал, закинув назад голову, с закрытыми глазами. Его исхудалое лицо с выдававшимися скулами выглядело мёртвым. «В гроб краше кладут» — можно было сказать про него. Я не хотел уходить без него и стал дожидаться. Кажется, около шести часов поднялись хозяева (все спали в одежде) и стали бесцеремонно будить ночлежников.
— Ну, вы бароны, вставать пора.
— Послушайте, оставьте его, он только что успокоился и задремал, — указал я на учителя.
— Ты ещё чего тут разнежничался? И так дарма ночует вторую неделю, совсем пускать не стану, только другим покоя не даёт. Эй, барин, вставай, — толкнул учителя ногой хозяин.
Чахоточный широко открыл глаза и стал поспешно вставать, извиняясь.
— Пойдемте со мной, — сказал я ему.
Мы вышли. Утром была дивное. Солнышко пробивалось сквозь серые тучи, в воздухе веяло осенней прохладой, но было тепло и дышалось как-то легко.
— Я угощу вас чаем, и мы поговорим о вашей будущности.
— Пожалуйста, оставьте мою будущность в покое, а то я не пойду и чай пить.
— Да что вы так куражитесь, извините за выражение…
— Я не куражусь, но не понимаю, с какой стати вы мной занимаетесь, когда я не имею удовольствие вовсе вас знать?
— Мы познакомимся… В нашем быту как-то не принято представляться, бродяжки знакомятся запросто.
— Я не причисляю себя к бродяжкам.
— И я тоже, но посторонние вправе называть нас так. Не будем об этом спорить. А вот и чайная. Зайдём!
В чайной сидело уже несколько рабочих артелей. Замечу, кстати, что по принятому обычаю рабочие не пьют дома чай, а, выходя из дому, прямо идут в трактиры, после чего уже отправляются работать. C пяти-семи часов все чайные и трактиры переполнены артелями рабочих и, странно, от чая некоторые из них хмелеют и настолько, что не в состоянии идти на работу…
Вообще, было бы нормально пить чай дома, но квартиры рабочих в большинстве напоминают тот ночлежный приют, где мы встретились с учителем и, понятно, что в такой обстановке чай в горло не полезет!
Впрочем, это только к слову.
Мы заказали себе чай и уселись с учителем в уголке. Скоро чайная опустела.
— Мне просто не верится, как вы могли не найти ничего здесь…
Он усмехнулся своей щемящей душу улыбкой и не сразу ответил.
— Я умею работать и люблю своё дело, но галоши подавать не научился. Отец не научил! А без этого, видно, не проживешь на свете… Везде говорили — «подожди», а никто не спросил, могу ли я ждать, если ли что сегодня поесть, где переночевать. Костюм обветшал, белье износилась, сапоги с ног сваливаются… А купить на что? Нашим ремеслом на гастролях ничего не достанешь. Или место и жалование, или ничего. Так с этим ничего и сидел, спускаясь с комнаты на угол, с угла на постоялый двор, со двора на ночлежный приют, а теперь и пятачков больше нет.
— Если я предложу вам маленькую помощь — вы примите?
— Спасибо, хотя это подаяние… Я чувствую, что не жилец я на этом свете.
Лето 1879 года. На знаменитую Нижегородскую ярмарку со всех концов Российской империи съезжаются не только купцы и промышленники, но и преступники всех мастей — богатейшая ярмарка как магнит притягивает аферистов, воров, убийц… Уже за день до ее открытия обнаружен первый труп. В каблуке неизвестного найдена страница из драгоценной рукописи протопопа Аввакума, за которой охотятся и раскольники, и террористы из «Народной воли», и грабители из шайки Оси Душегуба. На розыск преступников брошены лучшие силы полиции, но дело оказывается невероятно сложным, раскрыть его не удается, а жестокие убийства продолжаются…Откройте эту книгу — и вы уже не сможете от нее оторваться!Этот роман блестяще написан — увлекательно, стильно, легко, с доскональным знанием эпохи.Это — лучший детектив за многие годы!Настало время новых героев!Читайте первый роман о похождениях сыщика Алексея Лыкова!
«Хроники сыска» – сборник из семи детективных новелл, действие которых происходит параллельно действию романов Николая Свечина «Завещание Аввакума» и «Охота на царя». Бесстрашный сыщик нижегородской полиции Алексей Лыков и его друг и коллега статский советник Павел Благово расследуют дела – одно запутанней другого: о банде конокрадов, о деревне душителей, об убийстве гимназиста, о таинственном кладе Емельяна Пугачева, об отравлении купца ядовитыми перепелами и также – об убийстве аптекаря-наркоторговца.Стильный захватывающий детектив – в лучших традициях ретро-жанра!
Его считают «восходящей звездой русского сыска». Несмотря на молодость, он опытен, наблюдателен и умен, способен согнуть в руках подкову и в одиночку обезоружить матерого преступника. В его послужном списке немало громких дел, успешных арестов не только воров и аферистов, но и отъявленных душегубов. Имя сыщика Алексея Лыкова известно даже в Петербурге, где ему поручено новое задание особой важности.Террористы из «Народной воли» объявили настоящую охоту на царя. Очередное покушение готовится во время высочайшего визита в Нижний Новгород.
Всегда сложно мириться с несправедливостью. Особенно если дело касается человеческой жизни. В такой непростой ситуации оказывается Александра Ильинична, Сашенька, – любимая и любящая жена присяжного поверенного, князя Дмитрия Даниловича Тарусова. Первое дело, которое ему поручают рассмотреть, – убийство приказчика. Его обезглавленное тело нашли в реке. На первый взгляд все кажется простым, а итог следствия – предсказуемым: признание подсудимого получено, улики найдены. Но Сашенька подозревает, что тут не все «чисто», и с энтузиазмом принимается за расследование…
1907 год. Премьер-министр Столыпин обеспокоен кражами грузов на московском железнодорожном узле. Счет похищенному идет уже на десятки миллионов рублей. В преступлениях участвуют, кроме воров, и железнодорожные служащие, и чины сыскной полиции, и нечистоплотное купечество. Столыпин посылает в Москву коллежского советника Лыкова с задачей прекратить беспредел на железных дорогах…
Действие книги «Выстрел на Большой Морской» разворачивается в двух городах — Санкт-Петербурге и Москве. Март 1883 года. Лыков и Благово переехали в столицу и служат теперь в Департаменте полиции. В своей квартире застрелился бывший министр внутренних дел Маков. Замешанный в казнокрадстве, он ожидал ареста и следствия; видимо, не выдержали нервы… Но Благово подозревает, что произошло убийство. А преступники инсценировали самоубийство, чтобы замести следы. Выясняется, что смерть бывшего министра была выгодна многим.
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
В библиотеке проекта «Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции» представлены не переиздававшиеся с дореволюционных времен рассказы её начальников Ивана Дмитриевича Путилина и Михаила Флоровича Чулицкого, а также не публиковавшиеся после 1929 года произведения Аркадия Францевича Кошко, служившего в сыскной полиции помощником начальника.
«Мы – Николай Свечин, Валерий Введенский и Иван Погонин – авторы исторических детективов. Наши литературные герои расследуют преступления в Российской империи в конце XIX – начале XX века. И хотя по историческим меркам с тех пор прошло не так уж много времени, в жизни и быте людей, их психологии, поведении и представлениях произошли колоссальные изменения. И чтобы описать ту эпоху, не краснея потом перед знающими людьми, мы, прежде чем сесть за очередной рассказ или роман, изучаем источники: мемуары и дневники, газеты и журналы, справочники и отчеты, научные работы тех лет и беллетристику, архивные документы.