Неожиданный поворот - [4]

— Да что мне за дело до его родни, — с досадой отмахнулась Джилл. — Я выхожу замуж за мужчину, а не за его родню.

А затем настал день, когда возник вопрос о детях.

— О Джилл! Да знаешь ли ты, что он не хочет иметь детей?

Да, она знала. Эйден никогда этого не скрывал.

— Что это за муж, который не хочет иметь детей? — Прожив жизнь с таким человеком, как отец Джилл, Милдред не могла себе представить, что существуют иные мужья.

Джилл попыталась объяснить матери, что к чему. Дети просто не укладывались в жизненные планы Эйдена. Он поставил себе целью к тридцати пяти годам стать одним из руководителей огромной компании Эй-Би-Экс, и времени на детей у него просто не оставалось. Ему нередко приходилось работать сутками напролет, и уж по крайней мере на работе он проводил не меньше времени, чем дома. А дети, говорил Эйден, заслуживают неизмеримо большего, чем он способен им сейчас дать.

Была и другая причина, мешавшая Эйдену обзавестись детьми. Его родители после развода перебрасывались им, как мячиком от пинг-понга, и в результате у него сохранились весьма тяжелые воспоминания о детстве. Но Джилл об этом умолчала, не желая бросать тень на мужа.

Поэтому на слова матери о том, что она не знает мужчин, не желающих заводить детей, Джилл ответила:

— Таких, мамочка, очень много. Они довольствуются тем, что счастливы в браке, доставляют радость своим женам, путешествуют с ними, устраивают себе уютное гнездышко. Почему тебе так трудно примириться с тем, что и Эйден принадлежит к их числу?

Даже теперь, спустя три года, она словно наяву слышит голос матери:

— Потому что он твой муж.

Долгое время Джилл не могла согласиться с мнением матери, будто, вступив в бездетный брак, она пошла против своей природы. Спору нет, она всегда любила детей и видела себя в роли матери, но ей казалось, что она примирилась с их отсутствием, и доводы Эйдена не вызывали у нее больше возражений.

Так оно, наверное, и было. В течение года она наслаждалась безоблачным счастьем. Сдержанный со всеми, предпочитающий держать людей на расстоянии, Эйден с ней становился совсем иным, во всяком случае в постели. Его страстность буквально лишала ее рассудка.

Медовый месяц они провели на Гавайях, через пять месяцев отправились на остров Сент-Томас, а полгода спустя — в Париж. Приобрели дом, огромный, в колониальном стиле. Джилл выполняла обязанности личной секретарши Эйдена, а следовательно, сопровождала его во всех деловых поездках. А дома принимала у себя гостей — сослуживцев мужа с женами. Все казалось замечательным.

Но вдруг она забеременела — и благоденствию пришел конец.

Узнав о своем состоянии, Джилл обрадовалась, наивно полагая, что Эйден отреагирует таким же образом. Год счастливой семейной жизни, надеялась она, должен был смягчить его, а быть может, и в корне изменить его взгляды. Она даже предвкушала, как они оба отпразднуют радостную весть. Он, мечтала она, подхватит ее на руки и закружит по комнате. А затем откупорит бутылку шампанского, как делал ее отец, узнав об очередной беременности матери. И как поступал в подражание отцу ее брат при известии о предстоящем прибавлении семейства.

К несчастью, Эйден не был похож ни на отца, ни на брата Джилл. Ей никогда не забыть, как он побледнел, услышав «радостную» новость.

— Что же нам теперь делать? — спросила Джилл, осознав, как глубоко она заблуждалась.

— Что делать? Да ничего. Я бы хотел, чтобы этого не случилось, но раз случилось, так тому и быть.

Джилл вздохнула с облегчением. Он не попросил ее прервать беременность — и то слава Богу! Иначе их семейная жизнь тут же немедленно пришла бы к концу. А так оставалась надежда, что со временем он свыкнется с отцовством. Оно свалилось на него нежданно-негаданно, но со временем шок пройдет и Эйден поймет, что ничего страшного не произошло. Может даже, начнет радоваться. Но этого-то как раз и не произошло.

Он не покупал вместе с Джилл коляску и пеленки с распашонками, не читал книг о воспитании детей, которые ему подсовывала Джилл, не ходил вместе с ней слушать лекции на эту тему. Не он, а один из ее друзей забирал Джилл из родильного дома. Вместо этого он начал много путешествовать, причем без нее.

И все же она не теряла надежды. Время все поставит на свои места, уговаривала себя Джилл, стараясь не замечать, что становится все более одинокой. Вот увидит муж младенца — и растает, полагала она. Ибо иначе просто не может быть.

Оказалось, может. Он и увидел-то новорожденную лишь на четвертый день ее жизни — задержался в командировке. Чем дальше, тем глубже он уходил в себя, тем больше времени уделял работе и своим коллегам. Он ни разу не сменил ребенку пеленки, никогда не кормил младенца из бутылочки, а на руки если и брал, то очень и очень редко.

Вопрос: какой мужчина не хочет иметь детей? — теперь звучал иначе: какой мужчина не хочет иметь своего собственного ребенка, уже появившегося на свет? И ответа на него не было.

Джилл перестала понимать Эйдена и в конечном итоге была вынуждена согласиться с матерью: да, она вышла замуж за человека, чей характер так толком и не узнала, за человека эгоистичного, озабоченного исключительно собственной карьерой, не способного меняться и совершенствоваться, за человека недоверчивого и холодного, который с неуемной страстью занимается любовью, но любить по-настоящему не умеет. Не желая спешить с выводами, она дала мужу достаточно времени — целых полтора года! — для того, чтобы тот изменил свое отношение к ней и дочурке, но все тщетно!