Неоязычество на просторах Евразии - [26]

Задачи формирования «нового человека» в советском государстве реализовывались в том числе и через альтернативный поиск в духовной сфере. Подспудное рапространение целительских и йоговских методик, внедрение в массовое сознание образов книг И. Ефремова, Е. Парнова, В. Сидорова, Э. Скобелева, исследования экстрасенсорики и наследия Рерихов подготовили почву для возникновения нового языческого мировоззрения, которое заполнило явные пробелы в марксистском мировоззрении.

В Беларуси, как и в других постсоветских государствах, после провозглашения независимости республики в общественных науках стала актуальной проблема этнической самоидентификации, что было обусловлено потребностью в создании государственной идеологии.

С начала 90-х гг. в систему государственных праздников были введены не только религиозные, но и имевшие явно языческое происхождение – Дни памяти, или Дзяды. С 1992 г. в средствах массовой информации появились не только материалы общего характера о праздновании Дзядов в прошлом, но и описания их ритуальных трапез, а также формулы-заклинания. В прессе, освободившейся от цензуры, стали публиковать народные рецепты для защиты от сглаза, лечения, приворота, приметы, лунный календарь и т. д. Учреждениями культуры республики совместно с краеведами, этнографами реконструировались, разрабатывались и внедрялись сценарии таких народных, языческих по сути, праздников, как «Гуканне вясны», «Купалле», «Дажынкi». Популярные фольк-рок группы обработали и сделали достоянием общественности народные песни, связанные с праздниками Русалии, Колядками, обрядом «Вождение стрелы» и т. п. Социальный запрос способствовал тому, что к середине 90-х гг. на книжном рынке республики бытовали как популярные книги по белорусскому народному календарю, так и народные сонники, сборники заговоров и т. д. На первых денежных купюрах Беларуси был изображен целый пантеон образов белорусского фольклора – медведь, зубр, волк, заяц, лось и вепрь; также непременно изображался солярный символ – розетка и древний герб Великого княжества Литовского – «Пагоня», – всадник, вооруженный мечом и щитом с изображением шестиконечного креста.

Все это сделало возможным формирование определенного мировоззрения в среде населения республики – своего рода поля для возникновения национальной идеологии, основанной на возрождении самобытной традиции. При всем этом не были созданы организации для отправления культа; предполагалось, что своеобразие белорусской культуры в том, что древние традиции живы и их нужно только осознать.

Естественным в этих условиях было возникновение научного интереса к реконструкции дохристианской традиции в научных кругах – среди этнографов, фольклористов, археологов, историков, философов.

На научных конференциях начала 90-х гг. рассматривались проблемы существования на землях Беларуси в дохристианские времена рунической письменности, языческих пережитков в культуре, реконструкции белорусской обрядности на основе фольклора, сравнительного индоевропейского материала[145]. В научных сборниках, изданных в этот период институтами истории, искусствоведения и фольклора Академии наук Беларуси были представлены исследования по следующим вопросам: космологические представления древнего населения Беларуси[146], элементы индоевропейского духовного наследия в системе образов фольклора[147], осмысление и описание самобытных обрядовых игр[148], поэзия белорусского земледельческого календаря[149]. Началось достаточно широкое издание репринтов работ этнографов XIX в., чьи исследования касались духовной культуры белорусов[150]. Перечисленные труды нашли осмысление в работе молодых ученых, организовавших творческую лабораторию – Центр этнокосмологии «Крыўя».

В выпущенном Центром в 1994 г. сборнике, в статье «Язычество и христианство», задачи молодых энтузиастов, чьи усилия и интересы фокусировались на возрождении духовной традиции, были сформулированы следующим образом. «Беларусь получила государственную независимость. Сообщество людей, живущих на просторах республики Беларусь должно теперь само нести ответственность за свои поступки, говоря от первого лица. И первое, что должна предложить Беларусь миру – это самохарактеристику, определенную сумму знаний о себе самой. Нынешний поиск этой идентичности неизбежно сталкивается с необходимостью переосмысления всего исторического пути, который прошел этнос. И в этом русле абсолютно другое звучание приобретают страницы белорусской истории, связанные с дохристианской культурой и верованиями. Примитивная схема советской историографии, которая показывала язычество непродолжительной эпохой в нашей истории, не отвечает не только историческим фактам, но и сегодняшней белорусской действительности. Гораздо более сложными представляются взаимоотношения Язычества и Христианской церкви в Беларуси…»[151]. Автор продемонстрировал модель сосуществования язычества и христианства в исторической ретроспективе Беларуси, показав огромную роль язычества в оформлении специфических черт белорусов, его возвышение в первые годы советской власти для противопоставления христианскому духовенству, его разрушение в годы коллективизации, уничтожившей традиционный уклад белорусского села, и последующей урбанизации. Таким образом, противостоя бездуховности, в условиях распада коммунистической идеологической системы прокладывались «мостики» от языческих пережитков в народной традиции, сыгравших свою роль в самоидентификации, к либеральной светской модели государства, сочетающего народные традиции и христианские ценности, что в 1994 г. отвечало идеологическим потребностям молодого и независимого государства Беларусь.