Неотвожа - [7]

- Правильно! Почему это останавливать? - не споря отступился Минин и Пожарский. - Я вообще не знаю куда еду, граждане!

- А я говорю, тормози! - перерешил Пупок. - Но учтите, мы на горке. Он потом с места не возьмет.

- Не останавливать! Едем - и всё! - подытожил Эдик. - Откуда ты взял про карточки? - сказал он лицом из-под потолка лицу астматика на сиденье. Откуда вам известно про кошельки? Вы что - в такой давке карман проверить можете?

Все удрученно смолкли. Сделалась беспомощная тишина.

- А? - торжествовал Эдик, успокоившись за кастет, из-за которого не хотел ни постовых, ни остановок.

- Отдайте, ребяты... - заплакал в тишине Щербаков. - Мое не из кармана пропало... Подкиньте, ребяты. В руку положите. У меня правая не знаю где, а левая - слева. По ней вроде цыгане гадают. Погляди, кому видно, цыгане там есть?

- Есть! - сказали справа те, кто цыган видеть не мог.

- На жопе шерсть! - подтвердили слева кто цыган видеть мог.

Пока невидимые кочевники гадали по его руке, Анатолий Панфилыч помалкивал. Когда в руку положили передать билет, он передал. Когда кто-то аккуратно смотал с его правой недоставаемую по тем временам изоляцию, он шума не поднял, предпочитая держаться зубами за жен-скую пуговицу, от которой  в  р о т у  пахло женой. Но, перестав чуять за щекой шестнадцать штук хромированной блочки, выданных под расписку для полботинок  т о в а р и щ  Ш в е р н и к а, - по восемь на каждый полботинок, то есть четыре туда, четыре сюда, - он  п у г в и ц у  выпустил и пугливо зашарил языком по ротовым закоулкам. Зубы, какие были, оказались на месте; коронка тоже, прорехи от зуботычин времен чеховского его ученичества так и оставались, хотя заросли покосившимися, как забор, соседними зубами. Но блочки не было. Он сперва подумал, не поодевалась ли она коронками на зубы, но по гладкости в  р о т у  отличалась только коронка-нержавейка, о которой уже сказано. Блочка исчезла. Не проглатывал он ее.

И за левой щекой не было.

И за правой.

И под языком. И в горле, откудова тошнит, если перепить.

Украли! Объявить, ч т о именно украли, было нель-зя - блочка секретная. Можно только умолять, просить о возврате, рассчитывая, что покравшие поймут опасность и свой риск.

- Подкиньте! А то я погорел! Дора, подтверди! - Он громко заголосил. Отчаянно и громко.

И автобус остановился.

Дора, обмерев, приготовила кулаки.

Минин и Пожарский сказал:

- А не лучше ли мне выйти и ждать обратного?

- Да нет, - как бы сам себе откликнулся Пупок. - Выйти бы, конечно, можно, если нужно. Правда, толкать его придется. Он вроде или сломался, или горку не взял...

Эдик Аксенюк, упираясь в потолок, глянул из-под подмышки в окно и сообщил:

- Шофер за водой пошел.

- А до постового еще вона сколько, - вздохнул кто-то.

Дора кулаки сжала.

Шофер шел со скомканным ведерком к колонке, торчавшей на солнце из серого в проросших травой трещинах горбатого асфальтового квадрата. У колонки стоял совсем еще маленький мальчик и восхищенно глядел на вдруг приехавший голубой автобус, на его слепые окошки, за пыльными пузырями которых не виднелись пассажиры, и, главное, на водителя, откинувшего щелястые боковины радиатора и вывинтившего пробку, отчего из круглой большой дырки пошел пар.

- Дядя, - сказал мальчик, - можно я нажму? Я теперь умею!

- Жми, - согласился шофер.

Мальчик повис на литой ручке, чтобы весом вызвать воду. Его тяжести для этого уже хватало, а чтоб воздействию ее не препятствовать, то есть не упираться ногами в землю, он их поджал. Шофер повесил мятое ведро, и в ржавое дно тихо уперлась стеклянная трость узкой книзу струи. Чтобы она не прекращала утыкаться, мальчик весь напрягся, однако и он, и шофер знали, что на стеклянной струе ведро наливается не быстро, и шофер хотел было прибавить ладонь на ручку колонки, чтоб вода пошла белая и шумящая, но мальчик и сам знал, ч т о  для такой воды нужно, и, хотя он только вчера научился, сегодня она у него уже дважды получалась - белая и шумящая от мельчайших пузыриков. Он обхватил ногами колонку, создав добавочный рычаг, и сразу по колоночному навершию стало видно (оно шевельнулось на четырех болтах и выперлось вверх от каких-то перемещений внутреннего своего устройства), что мальчик делает все правильно. Он был еще очень маленький, а на него обратил внимание руливший автобусом человек, во власти которого было позволить нажать!

От шумящей струи вода сразу стала переливаться через край, и шофер, снимая ведро, сказал: "Отцепляйся и отдохни, сейчас опять надо будет". И ушел выливать воду в дырку. И пришел снова. И снова было счастье. И шофер опять вылил воду, но уже в горловину, паром не исходившую, а потом, пристроив ведерко куда-то за щеку мотору, захлопнул боковые створки, навинтил пробку, подошел к колонке и сказал:

- А теперь полей-ка! Рожу ополосну и попью маленько тоже!

И было счастье, когда он сперва взял воду в горсти (мальчик догадался, что струя должна быть стеклянной, и, пыхтя, висел на ручке), ударил в ладони лицом, а потом мокрым этим лицом к струе склонился (мальчик знал, что и сейчас нужна стеклянная), вдвинул губы в самоё воду и каким-то приспособлением в организме (мальчик пока не знал каким, потому что так пить еще не умел) стал откусывать водяное вещество стеклянной трости, отчего та отклонилась и в потемневший теперь мокрый асфальт перестала вертикально упираться, а разлеталась в солнечные брызги и водяные щепки.