Неоткрытые звезды - [5]
Мир, в котором тщательно и методично разрушается все светлое, что есть в человеке. В этом сюжет романа — уничтожается счастье двоих. Читать это страшно, перечитывать невозможно.
И все-таки, книга оставляет ощущение надежды.
" — Одно дело, — полуобернувшись сказала Ася, — зная, что угасание неизбежно, раздувать огонь. Другое дело — сложить руки. Раз все уйдет — пусть уйдет безболезненно и дешево. А как обесценить? Да не вкладывать себя, и не вбирать в себя. Это, собственно, одно и тоже. Значит, будет вкладывать лишь тот, кто с вами, а вы соблаговолите попользоваться. А когда начнется угасание, с полным правом закричите: эгоисты, плохо старались! Не сумели! Это удел слабых людей, Валерий.»
Для Рыбакова любовь — это всегда созидание, «древнее земли и неба, древнее бессметных богов.»
Я называю «Очаг на башне», самое значительное произведение «Новой волны», книгой. Между тем, оно — рукопись.
Обзор следовало бы продолжить. Ведь есть и «Третий Вавилон», и «Изгнание беса», и «Счастливо оставаться»…, «Записки шута», «Раб», «Граждане квартиросъемщики», «Страж перевала», «Микрокосм», «Дерни за веревочку», «Магический треугольник», «Флейтист» — перечисление грозит затянуться на полстраницы. Перейдем, поэтому, к основной задаче статьи — к определению наиболее типичных, характерных черт Ленинградской фантастики «Новой волны».
Что же отличает писателей «Четвертого поколения» от фантастов-шестидесятников? Острая социальность, антивоенная направленность, научность, понимая в широком смысле, — все это было характерно и для классической фантастики двадцатипятитомника. Конечно, в творчестве «Новой волны» бросается в глаза абстрактность, смелость, беспощадность анализа, отсутствие каких бы то ни было иллюзий, ощущение сложности, многомерности мира, натурализм, доходящий до жестокости.
Диалектически, абстрактная фантастика восьмидесятых приобрела повышенную — безжалостную — конкретность в изображении людей и отношений. Насквозь символическая, литература «Новой волны» полностью отказалась от использования намеков, заменила целомудренные отточия прошлого словами, точными и нужными. >{24}
Эти инновации принципиальны, но они еще не дают права говорить о новом слове в литературе, о следующем шаге познания.
«С поздней осени 1905 года появились слухи и смутные известия о спешной постройке в Англии линейного корабля, получившего имя „Дредноут“… По слухам, боевая мощь этого корабля намного превосходила мощность любого корабля тогдашних флотов…
В течение 1906 года стало известно, что „Дредноут“ удачно закончил свои испытания, и что Англия строит еще три или четыре подобных корабля, при которых боевое значение всех существующих флотов практически должно быть утрачено.» >{25}
«Дредноуты» уже заложены на литературных «стапелях» «Новой волны». Местные и всесоюзные семинары начали обсуждение первых фантастических произведений, принципиально отличающихся от всей предшествующей литературы.
Они еще во многом несовершенны, эти произведения. Даже у подготовленного читателя они часто вызывают смешанную реакцию неприятия, недоумения и раздражения. Слишком ни на что не похожи, слишком нарушают вечные законы.
Классическая фантастика ориентировалась на поколение, призванное ХХ съездом Партии, на рациональных романтиков, серьезно относящихся к программе быстрого построения Коммунизма в одной, отдельно взятой стране. Были эти люди «в меру мудры и без меры доверчивы». Они умели дружить, любить и работать, восхищались стихами Евтушенко и Вознесенского, песнями Визбора и Окуджавы. Никто из них не пережил душной эпохи семидесятых годов. Никто, кроме тех, немногих, которые нашли в себе силы переоценить сделанное и «молча сжечь у берега последние корабли».
Большинство же старалось не измениться. В новую эпоху их качества, в лучшем случае, стали смешными, в худшем… Они доверились тем, кому доверять было нельзя. Предали себя, сами были многократно преданы и не заметили этого.
Живые анахронизмы, они утратили доверие молодежи, и вместе с ними вышла из доверия культура шестидесятых.
Фантастика, литература, ориентированная в будущее, живет связью с молодежью. Утрата этой связи превращает фантастику из орудия преобразования мира в интеллектуальную игру, увлекательную, но прекрасно вписывающуюся в истеблишмент.
Сегодняшние пятнадцатилетние нашли себе новую музыку. Они ждут новой фантастики, сложно ассоциативной, с эмоциональным резонансом линий и героев. Фантастики, адекватной их разрушенному мироощущению («мы вскормлены пеплом великих побед») и заполняющей вакуум их философских представлений, отвечающей на их вопросы.
Параллель «Новой фантастики» рок-музыки при всей своей условности возникающих связей дает нам возможность почувствовать особенность того направления, которое А.Адамович окрестил сверхлитературой. А мне хочется называть «Дредноутной фантастикой» или, иногда, — «Фантастикой в стиле рок». Влияние одновременно на сознание и подсознание, неизбежная при этом интерференция восприятия, когда написанное составляет лишь часть книги, а вся она рождается при взаимодействии текста и психики читателя. Классический треугольник: то что задумал автор, то, что он написал, то, что прочел читатель, — должен в «Новой фантастике» замыкаться лишь в процессе чтения, подобно тому, как рок-музыка эмоционально и легко осмысливается лишь будучи исполненной в присутствии подходящей молодежной аудитории.
