Неостывшая память - [67]

Я ходил и изумлялся: замы Главного и мой приятель начальник отдела кадров Миша Белов при встрече разговаривают со мной ласково и фальшиво, как с тяжелобольным.

В Обкоме Хренкова выслушали и порекомендовали обратиться к тем, у кого претензии к книге Гранина наличествуют, то есть в ЦК КПСС. Дмитрий Терентьевич позвонил в ЦК. Разгневанный чиновник и слушать ничего не захотел, пообещав неприятности самому Хренкову за политическую близорукость.

Время шло, местное начальство по-прежнему со мной говорило подчёркнуто дружелюбно, интересовалось здоровьем моей вполне здоровой молодой жены. А ситуация накалялась, проект приказа не мог долго оставаться проектом. И тогда Главный поделился возникшей проблемой с Граниным. Даниил Александрович мгновенно отреагировал. Он нашел возможность переговорить с крупным начальником – заместителем заведующего отделом культуры ЦК КПСС И. С. Черноуцаном. Вопрос наконец-то решился в нашу пользу. Начальник отдела кадров показал до сих пор неведомый мне приказ о моём увольнении и тут же разорвал его. А все, кто знал о существовании злосчастного приказа, снова стали разговаривать со мной без патоки в голосе. На титуле моего экземпляра «Неожиданного утра» надпись: «Боре Друяну – самому жизнелюбивому, беззаботному оптимисту из всех моих любимых редакторов. Д. Гранин».

P. S. Минули годы с момента первого издания книги «Месяц вверх ногами» Наступил новый, двадцать первый век. Я уже давным-давно работал в журнале «Нева» Как-то мы с моим другом Анатолием Петровым, основателем и редактором легендарной «Седьмой тетради», говорили о талантливом художнике Ковенчуке. Я похвастался, что у меня есть оформленная Гагою книга Гранина «Месяц вверх ногами». Толя попросил её показать. И вот мы с удовольствием листаем книжку и улыбаемся давним рисункам художника. Надо же было так случиться, что в этот самый день в редакцию зашел Даниил Александрович. Я показал ему сильно потрепанный экземпляр книги. Он раскрыл её на титуле и, подумав, написал: «Боря, сколько лет, сколько было всего – и хорошо, что Вы сохранили себя. Д. Гранин». И под датой выпуска книги – 1966 – начертил стрелку к дате сегодняшней: 2000.

P. P.S. Нет, все же не австралийцы, а мы жили в те далёкие годы «вверх ногами».

Том агатовый

Попробуйте купить Ахматову.

Вам букинисты объяснят,

Что черный том ее агатовый

Куда дороже, чем агат.

А. Вознесенский, 1977

5 марта 1966 года умерла Анна Андреевна Ахматова. 10 марта в полдень у Никольского Морского собора колышется людское море. Внутрь собора, где идет отпевание Анны Андреевны, пробраться очень трудно. Стрекочут кинокамеры, щелкают фотоаппараты, поет церковный хор. Молодые крепкие парни с трудом сдерживают желающих пробиться поближе к гробу. У меня сохранился снимок профиля Ахматовой в гробу. Подарил его мне фотокорреспондент «Ленинградской правды» Валентин Брязгин.

А через два часа столь же громадная толпа у Дома писателей на улице Воинова. Здесь должна состояться гражданская панихида. Прорвались в здание с бокового входа чуть ли не по головам. С мясом оторваны пуговицы у пальто, шарфы остались где-то сзади, под ногами людей. Но траурный венок от Лениздата в полной сохранности – его с превеликим трудом мы с приятелем сумели удержать над собою. В большом лепном зале плотный людской поток медленно огибает постамент с гробом. Тихо звучит траурная мелодия. Неожиданно ее нарушает высокий голос. Оглядываемся. Это Сергей Михалков что-то говорит своему спутнику. Гневное женское шипение разом оборвало неуместно громкую речь.

Из выступивших на панихиде запомнились Михаил Дудин, Ольга Берггольц и Майя Борисова.

Потом были автобусы до Комаровского кладбища, последнего пристанища Ахматовой. Обо всем этом написано множество воспоминаний свидетелей тех печальных дней.

17 июня в газете «Литературная Россия» было опубликовано стихотворение Ярослава Смелякова «Анна Ахматова»:

Не позабылося покуда

и, надо думать, навсегда,

как мы встречали Вас оттуда

и провожали Вас туда.

Ведь с Вами связаны жестоко

людей ушедших имена:

от императора до Блока,

от Пушкина до Кузмина.

Мы ровно в полдень были в сборе

совсем не в клубе городском,

а в том Большом морском соборе,

построенном еще Петром.

И все стояли виновато

среди хоругвей, вдоль икон —

без полномочий делегаты

от старых питерских сторон.

По завещанью, как по визе,

гудя на весь лампадный зал,

сам протодьякон в светлой ризе

Вам отпущенье возглашал.

Он отпускал Вам перед Богом

все прегрешенья и грехи,

а было их не так уж много —

одни поэмы да стихи.

Через несколько дней после похорон меня вызвал главный редактор Дмитрий Терентьевич Хренков и сказал, что у него есть давняя задумка издать хотя бы небольшой сборник стихов Анны Ахматовой. А чтобы Обком не зарезал идею на корню, стержнем книги должны стать циклы «Ветер войны», «Победа», «Луна в зените» и, возможно, «Поэма без героя». Редактирование он хочет поручить мне, тем более что в ближайшее время будет сдана в набор отредактированная мною же книга Алексея Павловского «Анна Ахматова. Очерк творчества». И, значит, издание самой Ахматовой – шаг вполне естественный и закономерный.