Неосторожность - [64]

– Господи, как я скучала, – шепчет Клэр.

– И я.

Одежда сброшена, решения разбиты вдребезги. Гарри не может сопротивляться, он поддается. Клэр и сама не знала, как себя вести. Она злилась на него, ее обижало его отсутствие. Чувствовала себя дурой, хуже того, стервой. Обо всем этом я узнаю позже, когда она мне расскажет.

Потом они лежат в ее постели. Гарри рассказывает о том, что случилось с ним, со всеми нами. О ярости Мэдди, ее бегстве из Рима, о ее решении.

– Что ты будешь делать? – спрашивает Клэр.

– Не знаю. Не уверен, что она ждет от меня чего-то определенного. По-моему, просто хочет вычеркнуть меня из своей жизни.

– А ты? Ты хочешь уйти из ее жизни?

– Нет. Там слишком много. Все эти годы. Джонни. Она никогда не уйдет из моей жизни. Это невозможно.

– Ты ее еще любишь?

– Конечно. Я всегда ее любил. И всегда буду.

Клэр закрывает глаза:

– А меня ты любишь?

– Да. Я люблю вас обеих. Это плохо?

– Мэдди, похоже, считает, что плохо.

– А ты?

– Я никогда не просила, чтобы ты любил только меня. Никогда не пыталась состязаться с Мэдди. Я так тебя любила, что хотела, чтобы ты меня тоже любил, хоть немного.

Гарри нежно привлекает ее к себе и целует в лоб.

– Я тебя люблю куда больше.

Утром он просыпается первым. Сегодня суббота. За окном падает мелкий снег. Снежинки тают, падая на асфальт. Клэр спит рядом с ним, обнаженная, слегка посапывая, положив руки под голову. Он не хочет ее беспокоить, поэтому лежит тихо. Потом они пойдут завтракать. Обычно Гарри вставал, шел в кухню варить кофе, затем работал в своем кабинете. Но за несколько недель все перевернулось вверх дном. Кабинета в Риме больше нет, кабинета в Нью-Йорке тоже. Его прежняя жизнь стала сном. Он изгнанник. В его съемной квартире на высоте пяти лестничных пролетов стоит на кухонном столе лэптоп, к которому Гарри почти не прикасался. В памяти лэптопа роман, к нему не хочется возвращаться – так роман изменился, так изменилась жизнь самого Гарри.

Думал ли он, что окажется здесь? Женщина рядом с ним ему не жена, она не мать его ребенка. И все же есть в ней что-то настолько важное, что он хочет забыть обо всем остальном. В ней ли дело? Или в том, что он хочет в ней видеть? Да, она красива – но не так красива, как Мэдди. Да, она умна, а Мэдди мудрая. Разве она настолько же щедра? Добра? Несгибаема? Я знаю, она моложе. К ней нет привычки, которую вырабатывают двадцать лет брака. Она слышала еще не все его шутки, не знает всех его настроений и историй. Для нее он пока еще неизведанная земля, на которой даже самые простые дела и обычаи вдохновляют.

Но почему она его выбрала? Клэр амбициозна, это заметно. Вокруг множество других мужчин, которые с радостью займут место Гарри в ее постели. Сколько еще лауреатов литературных премий ей приходилось встречать? Для нее это – высший круг, высшая лига. Клэр недостаточно быть просто с богатым мужчиной. Клайв ей это продемонстрировал. Нет, она опробовала этот товар и поняла, что он негоден. Ей не хочется быть всего лишь приложением к кому-то. У нее свои мечты.

А потом Клэр встретила Гарри. Все еще красивого, успешного, высоко ценимого. Как она могла в него не влюбиться? Он был всем, в чем она нуждалась. Если он оставит ради нее жену, будет небольшой скандал, но в литературных кругах такие перемены не имеют большого значения, и неприязнь к нему скоро исчезнет. Званые обеды, новые открытые двери. Может, Клэр сама напишет роман? Они были бы счастливы вместе, она это принимает. Клэр даже начала думать о том, что напишут о ней однажды в биографии. Какое место определит ей история? Разлучница, товарищ, любовница, спасительница, а может, просто сноска перед тем, как он уйдет к следующей женщине?

Но пока это лишь фантазии. Ей нужно, чтобы он перерезал нить. Это изначально не входило в ее планы, но теперь кажется единственным выходом. Только тогда они с Гарри могут быть счастливы.

Сидя за столиком в местном кафе, Клэр спрашивает:

– Мэдди обо мне знает?

– Нет. Она не спрашивала, я не говорил.

– А сказал бы?

– Хочешь, чтобы сказал?

Она на мгновение задумывается. Станет ли это ее жизнью? Сидеть напротив него утром, смотреть, как он пьет кофе и ест яичницу? Он любит соус табаско, она помнит.

– Не знаю, – отвечает Клэр. – Не хочу, чтобы ты лгал, если она спросит.

– Нет, лжи было уже слишком много.

– Давай, я ей сообщу.

Гарри смотрит на нее в изумлении:

– Ты серьезно?

– Да. Я не хочу, чтобы она тебя ненавидела сильнее, чем сейчас. Я тоже заслуживаю ненависти.

– Нет, это должен сказать я.

– Послушай. Это не так глупо. Может быть, так было бы даже лучше. Если я пойду и честно ей обо всем расскажу, она может меня возненавидеть, но оценит, что ей сказали правду.

Гарри берет ее за руку:

– Спасибо. Но это невозможно. Я в жизни тебя о таком не попрошу. Даже если ты этого сама захочешь. Это моя ответственность. Когда придет время, я ей расскажу, но до тех пор – нет. Пожалуйста, пойми.

Клэр кивает.

Через неделю она звонит в дверь Мэдди. На улице ливень. Такой силы, что от зонта никакого толку. Она понимает, что Гарри рассердится, когда узнает. Но уже поздно. Она больше не заводила об этом разговор в выходные. Ждала, что он сделает. Сделает ли он что-нибудь. Когда стало ясно, что он ничего делать не собирается, Клэр решила действовать сама.