Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [60]
Я думал о том, что немцам теперь, когда у нас с ними дружба «не разлей вода», должно быть, не очень нравится, как мы их разгромили, хотя бы в пьесе. И о том, как звучит по-немецки ее название «Der grosse Tag» или «Ein grosse Tag» («Большой день» — пер. с нем. — Ред). Думалось и о том, за что же тогда же, в 1937 году, посадили в холодную самого Киршона, а пьесу его изъяли. Я решил, что, наверное, за какие-то другие дела, о которых ни я, ни другие ничего не знают, и что это не связано с пьесой «Большой день».
Это было похоже на предчувствие, на явление телепатического характера. Я очень остро чувствовал тогда опасность фашистского нападения, думая о дурацкой пьесе, а в эти минуты падали первые бомбы на Киев и на Севастополь.
Вернувшись с берега, мы сидели в своей комнате. А. М. Ковалев играл в шахматы с зашедшим к нам соседом-старшим инженером производственно-технического отдела горного управления Николаем Ивановичем Матвеевым. Радио у нас в комнате было выключено, чтобы спастись от надоевшей поп-музыки. Услышав, что за стеной заговорил включенный там репродуктор, я включил и свой и тогда услышал те самые мерзкие, ругательные слова, о которых вспоминал выше. Мы узнали, что началась война.
Первой мыслью у меня было, что нужно послать отцу денег, потому что в первые же дни расстроится снабжение, начнется голод, а деньги, может быть, хоть немного помогут. С этой мыслью я в понедельник утром поспешил в сберкассу и там узнал, что денег взять нельзя, можно получить только 500 рублей, а я думал взять раз в 10 больше. Это же была смехотворная сумма. Послать ее отцу было бы равносильно насмешке. Я ничего не послал, несмотря на то что у меня на книжке лежало около 20 тысяч. А отец умер от голода.
В этот же день мне позвонил брат Всеволод с Бутугычага, чтобы согласовать вопрос об отпуске, потому что еще не было указа о прекращении отпусков, о прекращении выезда с Востока на Запад и о других ограничениях, и мы не знали о том, что все это будет. Поэтому мы решили, что все равно поедем. Но через день или два стали известны все упомянутые ограничения, и мысли об отпуске пришлось оставить.
В последние дни июня я отправился в командировку в Тенькинский разведрайон, на Сарапуловскую базу, чтобы руководить там полугодовым подсчетом запасов. Как раз к последним месяцам относится выявление крупных золотоносных россыпей в этом районе, и поэтому производить подсчет запасов здесь было интересно мне самому.
Родился в Санкт-Петербурге, окончил курсы коллекторов, начал работу в Ленинградском отделении треста «Дальстрой» по договору. С 1935 по 1935 г. работал старшим коллектором в Верхне-Колымской экспедиции, с 1935 по 1943 г. — в СГПУ (Северном горнопромышленном управлении) и ТГПУ (Тенькинском горнопромышленном управлении) Дальстроя прорабом, а затем начальником эксплуатационного участка на Хатыннахе, начальником разведрайона Большой Ат-Урях, с 1940 г. — начальником Тенькинского разведрайона, затем Бахапчинского разведрайона. С 1944 г. работал в Чукотском ГПУ, руководил Восточной (Ичувеемской) экспедицией, Раучанской ГРП. В 1956 г. — начальник Санга-Талонского разведрайона в ТГПУ, в 1962 г. — начальник Куэквеньской ГРП на Чукотке. Награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, медалью за трудовое отличие.
Это было тем более интересно, что тогда уже вырисовывались большие перспективы золотоносности и ручьев, впадающих в большую золотоносную долину. В мае того же года на полтора месяца раньше Аникеев, Драбкин и Асеев решили сами опробовать долину одного из крупных притоков золотоносной реки, впадающего в нее у верхнего конца россыпи. Взяв с собой промывальщика и вооружившись лопатой, кайлом, лотком и другими инструментами, они произвели поисковое шлиховое опробование и установили богатую золотоносность отложений ручья. Этот ручей они решили назвать именем 4-летней дочери Дмитрия Павловича Асеева и его жены Галины Михайловны, Наталки.
В августе того же года прораб Друганов обнаружил хорошую весовую золотоносность и другого притока той же реки. Желая заслужить расположение к себе начальника разведрайона Д. П. Асеева, он назвал этот ручей именем его сына Павлика, недавно родившегося.
Дороги на Сарапуловскую базу тогда все еще не было, как и два года назад, когда я был там в первый раз. Можно было по недавно проведенной дороге на прииск «Дусканья» доехать до ближайшей к моей цели точки — перевалочной базы прииска «Игуменовский», находящейся на правом берегу Нелькобы близ дороги, перебраться через названную реку и шагать дальше по болоту, прыгая с кочки на кочку, или брести, увязая по колено в размолотом тракторными гусеницами почти до состояния киселя сфагновом мху.
